Худший в мире актёр – 2. Ильф Садыков

на площади богатства он сможет вложить в воздушные замки. Весьма почётная инвестиция. В перерыве Карл бродил по рынку по причине ненависти к магазинам и в ближайшем кафе купил Джеку бифштекс с картофелем по-восточному. Себе же он купил сетку овощей всех цветов радуги. Это был его дневной рацион; Карл не употреблял ни мяса, ни, к слову, яиц. Ещё он не мог пройти мимо источника божественного кофейного аромата – его готовил парень в котелке, купая турку в раскалённом песке. Народу было на базаре – не сосчитать! Карл заказал чашечку кофе, отказавшись от скидки в пятьдесят процентов. Это было бы оскорбительно. Вместо этого он рассчитал количество кофеина в чашечке и, проматерившись, по вкусу понял – фруктоза в кофе отсутствует – ему подсунули дешёвую робусту. В знании кофе ему нет равных. Учитывая рост Джека – он в два раза больше – Карл выпил лишь треть напитка, остальное оставив Джеку. Даже если бы это был самый лучший кофе – он всё равно поделился бы с Джеком, не меняя долю. Пока кофе не остыл, Карл помчался на театральную площадь быстрее паровоза. Он напоил Джека, а сам потом мерил шагами площадь, сравнивая количество шагов с предыдущими днями, и грыз оранжевую, как апельсин, морковь. Её хруст был слышен даже в главном кабинете правительственного здания. Может быть, поэтому теперь окно там было заперто.

      Так прошёл день. В синеве небес пробуждались перламутровые звёздные ракушки и открывали свои веки – там появлялись волшебные жемчужины. Как же хорошо прошёл день, – думал Джек. Глядя на звёзды, он просил их служить ему, и у них не оставалось другого выхода, как услышать его. Но, в свою очередь, они ответили ему тем же – чтобы и он служил им. Леской могучего желания дотянулся Джек до центра космоса, и в этом он был прав. Если мыслить горизонтально, то не долетишь до Солнца.

      Часть 22. История о том, как полностью изменился Иосиф

1

      Лёгкий ветер с парфюмом бензина и метро касался священных писаний на пьедестале и ничего не мог разобрать. Нечего материальным стихиям совать нос в духовные дела. Только Джек своим носом мог листать эти страницы. Он спал сидя на пьедестале и смотрел цветной сон.

      По склону Голливуда, на белых камнях под буквами журчали серебристые отблески луны. Девять букв, по количеству фильмов Тарантино. Но их у него должно быть десять. И Джеку нужно не зевать, а продолжать разрабатывать лучший сценарий. Эти девять букв наблюдали, как внизу рябь из золотистых ламп слегка колышется до самого горизонта – до обрыва мира, – разливаясь планктоном по всему полотну равнины. Огни Калифорнии кланялись буквам, изображая всемирный электронный потоп, и холм, точно ковчег, обещал им спасение.

      Вот она, золотая Калифорния. Там сверкает земля до горизонта и реки светящегося золота текут по руслам дорог; и тащат это золото вереницы чёрных фонарных столбов; и лихорадит оно глаза, призрачные глаза неустанных искателей золотого кармашка, глаза тех, кто ещё не утратил надежду обрести покой на просторах Эльдорадо. Так и Джек ищет этот кармашек, ради которого дрались кровожадный Смит и быстрый,