– И что там, с этим насосом? – спросил я.
Шкет не удостоил меня ответом, словно не услышал, и снова спросил:
– И про колесо не помнишь?
Обычно младшие дети в семье балованные, потому что родители, как правило, любят их больше, чем старших, а старшим достаются лишь скучные домашние обязанности, в том числе и «заботы о младшеньких». Именно поэтому младшие растут капризными и не в меру требовательными, а старшие (незаметно и, как им кажется, тайно от взрослых) вымещают на своей «младшей обузе» свои «справедливые» недовольства.
Не во всех семьях, разумеется, но, как показывает мой житейский опыт, не общающихся между собой родных братьев и сестер весьма и весьма немало. Похоже, тут такая же ситуация.
– Я не знаю и не помню, что там с насосами и колесами, – ответил я.
На худощавом личике снова ничего не отразилось
– Ты кто? – спросил я.
И только тут у мальчишки даже рот от удивления открылся, он так с открытым ртом и простоял еще несколько мгновений.
– Я – Вовка, – проговорил он, наконец.
На его «востроносеньком» лопоухом личике в одно мгновение отразилась целая ниточка разных мыслей. Похоже, он еще и умен, в его глазах я не прочел ничего настораживающего или настороженного, но его следующая реплика прозвучала без паузы и ровно через секунду.
– Так ты и вправду ничего не помнишь, – согласился он с какими-то своими мыслями. – Ты должен мне девять фантиков.
Мы посмотрели друг другу в глаза: он сообразил, что я понял – никаких фантиков я ему не должен, и еще он прочел в моих глазах мое отчетливое понимание того, что и он обо всем догадался. Но нашу с ним молчаливую дуэль я закончил настолько для него неожиданно, что в этот раз он растерялся по-настоящему:
– Ну что ж, должен, значит, отдам. Эти, что ли?
Я выгреб из нижнего ящика целую колоду конфетных оберток и высыпал перед собой на стол.
– Они?
По его, мальчишеским, меркам эта горка цветных бумажек была настоящим сокровищем – на столе рассыпались и «Алёнка», и «Мишка», и «Гулливер», и что-то еще из моего собственного детства, но настолько далекого и прочно забытого, что даже их названия мне уже ни о чем не говорили. Помню лишь, что ценность фантика зависела от размеров конфетной обертки и качества бумаги, а также от того, шоколадная конфета в него была завернута или дешевый леденец. На столе лежала россыпь самых ценных фантиков того времени: из плотной атласной бумаги с яркими цветными картинками – Алёнками, Мишками и Гулливерами.
Его первой реакцией было – сгрести, прижать к себе и убежать.
Он даже чуть качнулся было вперед, но лишь самую малость. Что-то его остановило, хотя мыслил он правильно – бери, пока дают. Как на войне – сначала стреляем, а потом разбираемся, свои или чужие.
К чему это я тут про войну вспомнил?..
Я не знаю, что творилось в этой маленькой (большой) стриженой голове, но он все-таки шагнул в комнату из дверного проема, однако к столу не пошел,