– Подожди меня!
– И меня!
О, жарколикий Алатус! Они, что, собираются родить раньше срока или терпели ради неё? Или в Драконьих Пещерах намечается бунт, и Авала – его предводитель?
Потребность вытолкать из себя раскалённые яйца-колыбели была невыносимой, и Авала чуть было не забыла о плане. Нужно было сплести заклятие, но внезапно оказалось, что в теневых путах это сделать невозможно. Тогда она развернулась хвостом к выходу, натягивая цепь, и принялась крушить хвостом входную арку, поторапливая заметавшуюся стражу: рёв доносился сначала из нескольких пещер, а потом словно всех дракониц охватило безумие.
К пещерам ликторы начали стягиваться через час – пока дошла весть до дворца, пока собрали свой ареопаг, привели из дворцовых казематов супругов рожениц и всю эту толпу погнали на запад от Аалама. К этому времени первый малыш родился и был покрыт защитным горячим слоем кладки: колыбель не должна резко остывать. Авала, тяжело дыша и подвывая от тянущей боли, прижималась разгорячённым брюхом к той стене, что всегда казалась прохладной и сырой.
Но вот появился Сальватор и бросился к ней:
– Я здесь! Авала, любимая, ты меня слышишь?!
– Пусть снимут свою проклятую цепь, – прошипела она, – скажи, я не могу вытолкать мёртвое дитя. Магия Тени считает его частью себя, и, клянусь, если они этого не сделают, я вытащу цепь вместе со всеми алатусами…
Она с трудом поднялась на лапы, встряхивая крыльями. Сальватор обернулся к ликторам, одни исследовали кладку, ещё двое наблюдали за супружеской четой.
– Да что б вы сдохли, проклятые! Разве вы не видите – она умирает! – заорал Сальватор на них.
Авала вдруг обессилела, снова легла, вытягивая шею и демонстрируя пророческие слова мужа. Ликторы только тогда подошли, направили артефакты на цепи, освобождая роженицу. Какое-то время она лежала неподвижно, набираясь сил и решимости. Своей толстой шкурой дракона она ощущала дрожащую руку мужа, которой он гладил её голову, негромко вливая словами силу решимости:
– Ты сильная, Авала, умница моя, любимая. Я горжусь тобой, и однажды наши потомки помянут тебя перед ликом Алатуса… – голос его дрожал, голос мужчины сильного духом и одного из регулярных победителей на турнирах.
– Пусть они выйдут, скажи им, я не хочу, чтобы они видели меня без одежды, – мысленно обратилась к супругу Авала, продолжая лежать, вывернув морду так, чтобы видеть происходящее в пещере.
Ликторы выносили яйцо, погрузив его на металлические носилки вместе с горячей лавой. Не занятый страж снял с себя плащ, доказывая: жрецы всё понимают. Поднёс одежду Сальватору и вернулся на прежнее место. Мимо него пронесли носилки, и Авала дёрнулась машинально, отбрасывая мужа в сторону. Её! Малыша! Забирали!
Впервые ликтор почувствовал себя беззащитным