– Никак не привыкну, – проворчал орк, ухватив Чарльза за шиворот, что и удержало графа от падения.
Рядом раздался протяжный трубный звук, коему ответил лязг и грохот, но с другой стороны. В лицо пахнуло жаром, и капли желтого тумана, наверняка ядовитого, испарились, оставив мерзковатое ощущение грязной кожи.
– А к этому, – просипел Чарльз, пытаясь все-таки прийти в себя, – вообще можно привыкнуть?
– Со временем. – Эдди озирался вокруг, явно пытаясь высмотреть кого-то. – Погоди. Держитесь с Милли рядом, сейчас знаки получим.
– К-какие?
– Что находимся тут законно. – Эдди осторожно высвободил Чарльза из рук собрата. – И что пошлину уплатили.
– Пошлину?
– На прибытие, – пояснил орк, доставая кошель. – Люди жадные.
А Чарльз согнулся в приступе кашля. Проклятье… да даже некромант держится лучше, чем он.
– Просто ты отравлен был, – заметила Милисента и под руку взяла. – Вот и… А воняет зверски.
И вправду.
Хуже, чем на нефтеперерабатывающем заводе, и даже чем на бойне, будто… будто всем и сразу. И маслами, и железом горячим, и гарью, дымами, кровью, плотью гниющей.
– Ртом дышите, – посоветовал некромант и протянул железную коробочку. – И смажьте ноздри розовым маслом.
– С-спасибо. – Отказываться Чарльз не стал.
И сделал пару глубоких вдохов, мысленно обругав себя за слабость. Отравлен там или нет, но это еще не повод в обморок падать.
Вокзал?
Если так, то подобных вокзалов Чарльз не видывал.
Он огляделся, пытаясь целиком запомнить эту удивительную картину. И огромную башню, удерживающую на железном теле своем тонкие мачты дорог. И скользящие по дорогам этим вагончики. Одни нарядные, поблескивавшие медью и позолотой, другие грязные, тяжелые с виду. Башня уходила в небеса, на каждом ярусе своем раскрывая лепестки причалов.
Здесь же, на нижнем уровне, к ней вплотную подходили поезда.
Суетились люди.
Медленно ползла механическая тележка, заваленная чемоданами, а за нею, нелепо переваливаясь с боку на бок, спешил господин в сером костюме и красном тюрбане. За господином вышагивала очень высокая дама, чье лицо укрывала маска.
– Не зевай, – ткнула его в бок кулачком Милисента. – А то ж обнесут.
И Эдди кивнул, подтверждая, что это вполне может произойти.
Меж тем поезда разгружались, и лошади, нехотя, фыркая, явно оглушенные, что звуками, что запахами, выходили на перрон. Их тотчас уводили ниже.
– Заберем после. Выдадут, – пояснил Эдди. – Тут им тяжко.
Чарльз согласился – тяжко, причем не только лошадям.
Однако, зазевавшись – слева два коротконогих механома занимались разгрузкой вагона, ловко перекидывая мешки на широкую тележку, – пропустил появление высокого человека в черных одеяниях. Тот был узок лицом, хмур и разглядывал прибывших с некоторым сомнением. На голове человека поблескивал шлем, украшенный многолучевой звездой.
– Брось, Вин. – Эдди старательно оскалился. – С каких это пор тут честным людям не рады?
На лице человека ничего не отразилось.
– Или закон изменился, пока меня не было?
– Нет, – сухо произнес тот. – Плата поднялась.
– И сколько теперь?
– Женщина – десять золотых, остальным по два.
– С чего бы?
– Приказ Мастера. Женщины подлежат регистрации по особому списку. Незамужние.
– Э, погоди… – Эдди встал между типом и Милисентой. – Это моя сестра.
– Не имеет значения.
– Она уже почти замужем!
– Тоже не имеет значения. Женщины подлежат регистрации.
– В течение какого времени после прибытия? – уточнил Чарльз.
– В течение суток, – прозвучал ответ, а в глазах типа мелькнуло что-то такое, одобрительное.
– Что ж, у нас есть еще сутки, верно?
– Временные жетоны?
– Только для дамы. – Чарльз покрепче сжал руку Милисенты. Похоже, дело придется начать вовсе не с поселения в гостиницу.
Ему ответили кивком.
Спустя пару минут Чарльз честно закрепил на сюртуке узкую полоску металла. Золото? Скорее уж позолота, под которой чувствуется искра Силы. Стало быть, пропуск не просто так, но артефакт.
Понять бы какой еще.
Некромант свой разглядывал с немалым интересом, а орк, поглядевши в спину полисмену – во всяком случае Чарльз решил, что человек этот выполняет схожие функции, – поинтересовался:
– И дальше что делать?
– Для начала найти храм. – Чарльз потер руки.
– Зачем? – Милисента поскребла свой значок, который,