Здесь все решают острый ум и бойкий язык. Высказанная вовремя умная мысль, веский довод, верное слово могут в корне изменить твою судьбу. Странно, но пышная, благодушная придворная жизнь таит в себе особую опасность. И как выматывает она, и как заставляет бояться даже его, который доселе казался себе бесстрашным человеком!
– Да, в трудную переделку попали. – Кучулук покачал головой, обращаясь к Кехсэй-Сабараху. – Не знаю, что было бы с нами, не будь тебя рядом. О, не зря, оказывается, говорят, что громкая слава открывает крепостные ворота! Старик гур хан ценит тебя! Видел и помнит моего деда, потому сразу же узнал меня. Кого я хотел провести! И как только он простил меня? А ведь вы предупреждали, да я, глупец, не внял вашему совету. Теперь, задним числом, и сам не пойму, зачем, из каких соображений я так поступил? Больше никогда не буду перечить вам! Я сказал!
– Ты сказал, я услышал. – Кехсэй-Сабарах усмехнулся горячности мальчишки. – И если ты готов следовать моим советам, не горячись! Не давая обещаний, которые завтра могут помешать тебе. Что значит, никогда не буду перечить тебе? Да, я больше повидал, знаю побольше, но все же я – лишь твой советник. А ты – Хан. Ни на миг не забывай, что ты Хан. Сегодня у тебя один советник, а завтра их будут десятки. И у каждого по одному вопросу могут быть разные мнения. Как бы ни доверял мне, что получится, если будешь следовать лишь советам одного человека?
– Хм… Что я тогда должен был сказать? – Кучулук усмехнулся и, подобно маленькому мальчишке, почесал затылок.
– Скажи, что всегда будешь внимательно выслушивать мои советы и взвешивать их. Для меня этого достаточно.
– Но ведь я и так вроде почти всегда слушаю тебя. – Хан опять почесал затылок.
– Правильно, слушаешь. Но часто именно «вроде». А на самом деле, если что-то не по тебе, пропускаешь мимо ушей. А вот если что-то по нраву, конечно, слушаешь всем сердцем и принимаешь. Вот и кажется тебе, что слушаешь, считая это за заслугу.
– Что правда, то правда. Признаюсь! – Хан засмеялся, совершенно став похожим на провинившегося ребенка. И снова царапнул затылок. – Почему я такой?
Кехсэй-Сабарах грустно вздохнул, глянув на парня. Довольно долго молчал. Несколько раз старик даже набирал воздуху, порывался что-то сказать, но получился лишь вздох.
– Я должен знать причины своего поведения, – помог заговорить ему Хан. – Понять свой характер, чтобы управлять им. Понимать ошибки, уметь их признавать, сдерживать чувства. Без этого меня могут называть Ханом, но настоящим Ханом я не буду.
– Вот это дельные слова! – Помутневшие глаза Кехсэй Сабараха