Геральт, придерживая большим пальцем оловянную крышку графина, налил себе вина, отхлебнул, откинулся на спинку стула. Он глядел на чудище ухмыляясь, и ухмылка была исключительно паскудной.
– Та-а-ак, – протянул Нивеллен, ковыряя когтем в уголке пасти. – Надобно признать, ты умеешь отвечать на вопросы, не разбрасываясь словами. Интересно, как ты управишься со следующим? Кто тебе за меня заплатит?
– Никто. Я тут случайно.
– А не врешь?
– Я не привык врать.
– А к чему привык? Мне рассказывали о ведьмаках. Я запомнил, что ведьмаки похищают маленьких детей, которых потом пичкают волшебными травами. Кто выживет, становится ведьмаком, волшебником с нечеловеческими способностями. Их учат убивать, искореняют в них всяческие человеческие чувства и рефлексы. Из них делают чудовищ, задача которых уничтожать других чудовищ. Я слышал, говорили, уже пора начать охоту на ведьмаков, потому как чудовищ становится все меньше, а ведьмаков – все больше. Отведай куропатку, пока вовсе не остыла.
Нивеллен взял с блюда куропатку, целиком запихал в пасть и сжевал, словно сухарик, хрустя косточками.
– Молчишь? – спросил он невнятно, проглатывая птичку. – Что из сказанного правда?
– Почти ничего.
– А вранье?
– То, что чудовищ все меньше.
– Факт, их немало, – ощерился Нивеллен. – Представитель оных как раз сидит перед тобой и раздумывает, правильно ли поступил, пригласив тебя. Мне сразу не понравился твой цеховой знак, гостюшка.
– Ты – никакое не чудовище, Нивеллен, – сухо сказал ведьмак.
– А, черт, что-то новенькое. Тогда кто же я, по-твоему? Клюквенный кисель? Клин диких гусей, тянущийся к югу тоскливым ноябрьским утром? Нет? Так, может, я – святая невинность, потерянная у ручья сисястой дочкой мельника? Э? Геральт? Ну скажи, кто я такой? Неужто не видишь – я аж весь трясусь от любопытства?
– Ты не чудовище. Иначе б не смог прикоснуться к этой вот серебряной тарелке. И уж ни в коем случае не взял бы в руку мой медальон.
– Ха! – рявкнул Нивеллен так, что язычки пламени свечей на мгновение легли горизонтально. – Сегодня явно день раскрытия страшных секретов! Сейчас я узнаю, что уши у меня выросли, потому что я еще сосунком не любил овсянки на молоке!
– Нет, Нивеллен, – спокойно сказал Геральт. – Это – результат сглаза. Уверен, ты знаешь, кто навел на тебя порчу.
– А если и знаю, то что?
– Порчу можно снять. И довольно часто.
– Ты как ведьмак, разумеется, умеешь снимать порчу. Довольно часто?
– Умею. Хочешь попробовать?
– Нет. Не хочу.
Чудище раскрыло пасть и вывесило красный язычище длиной в две пяди.
– Ну что, растерялся?
– Верно, – признался ведьмак.
Чудище захохотало, откинулось на спинку стула.
– Я знал, что растеряешься. Налей себе еще, сядь поудобнее. Расскажу тебе всю эту историю. Ведьмак не ведьмак, а глаза у тебя не злые. А мне, видишь ли, приспичило поболтать. Налей