Давнишний шрам искажал его левую щёку, получалась скорее не улыбка, а страшноватая гримаса. Впрочем, полковника это заботило мало, и убирать шрам магическими методами он не пожелал.
Госпожа Редфилд, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло и с любопытством стала наблюдать за действиями Дюгесклена. Знакомы они были давно, да и сложно было бы остаться не знакомыми двум столь важным лицам из окружения короля Луи. И о его коллекции самых лучших, самых ароматных, самых редких сортов чая она была наслышана, но вот попробовать один из этих напитков довелось впервые.
Чай был заварен, чайничек накрыт белоснежной салфеткой, бесшумно появившийся секретарь принёс вазочку с какими-то печеньями, а Дюгесклен всё возился у столика: согревал чашки, что-то шептал над заваркой, уменьшал нагрев под спиртовкой, гревшей воду…
– Ну и как? – спросил полковник у Лавинии, когда она допила последние капли золотого напитка.
В голосе звучал трепет, словно у художника, впервые показавшего законченную картину своему старшему собрату.
– Потрясающе! – ответила госпожа Редфилд со всей возможной искренностью. – Наверное, лучше я пила только однажды… Не обижайтесь, Шарль, это было у его величества Кристиана. Он ваш собрат по увлечению, но его коллекция несколько больше.
Дюгесклен снова усмехнулся.
– Ладно, с королём Бритвальда я конкурировать не стану. Итак, Лавиния, что вас привело в Отель дю Ренн?
– Один из ваших бывших легионеров, Клод Тезье. Он умер несколько дней назад.
– Раз уж вас заинтересовало это дело, надо полагать, не своей смертью?
– Нет. Магическое воздействие, вызвавшее то, что тамошний маг-медик назвал «разрыв сердца».
– Вот оно как… – забывшись, командир Легиона потёр шрам. – И что теперь вы хотите узнать? Кстати, а почему смертью рядового отставника занимается такая фигура из Службы магбезопасности?
– Потому что Клод Тезье не был мне чужим. Последние годы он управлял моим поместьем близ Арля.
– В Провенсе… Ну да, я знал, что он решил вернуться домой.
– Да.
– Ну что же, спрашивайте. Что можно – расскажу.
«А если мне понадобится узнать что-то, что ты сочтёшь секретом? Нет, дорогой мой Шарль Дюгесклен, тебе придётся ответить на все мои вопросы. Я не постесняюсь обратиться к его величеству за приказом!».
И Лавиния, удовлетворённая таким решением, уселась поудобнее.
– Хорошо, начнём. Почему Клод прослужил так мало, всего восемь лет?
– Почти два срока, – пожал плечами полковник. – Совсем не все остаются на службе до смерти.
– Не все, – госпожа Редфилд не стала спорить. – Вот вы сами сколько уже лет в Легионе?
– Столько не живут, – жутковатый шрам снова зашевелился на его левой щеке. – Больше сорока.
– Больше сорока, немало. И что, помните всех, кто служил рядом с вами за эти годы?
Дюгесклен замолчал,