А директор тюрьмы, пухлый от жира янки, не зря нас стращал – вот, дескать, прилетят по вашу душу мальчуганы из Лэнгли, и расколетесь, запоете, выложите всё, что знали и не знали!
Хорошо, хоть девчонок поместили в отдельную камеру – здесь, за стенкой. Я с ними перестукивался по вечерам, когда у вертухаев смена. Просто так колотили кружками, и слушали ответ, лишь бы убедиться – все на месте, живы и здоровы.
Эмоции унялись быстро, стоило мне стать «бездомным и смиренным». День-ночь, сутки прочь.
Жестокая ярость, стыдное ощущение позора и собственной беспомощности – всё схлынуло. Впрочем, я не размяк, и решимость моя никуда не делась – она трансформировалась в терпеливое ожидание. Нужного момента, нужного человека, нужной ситуации…
Громко, грубо забрякал замок, распугивая мысли. Стальная дверь пропустила в камеру Гассана, турка в американской форменке. Недобро глянув из-под сросшихся бровей, вертухай шевельнул усами, и буркнул:
– Кам аут. Фор интеррогейшен.
Его английский звучал, как у неуча в пятом классе.
– Якши, – лучезарно улыбнулся я.
– Кам аут, – хмуро повторил Гассан, и неуклюже развернулся на пороге, открывая спину.
Убить? Да легко. Перешибить шею, и всего делов. Отобрать пистолет… Ага. А потом что?
Я-то, допустим, смотаюсь отсюда, а наши как? Это в глупом боевике всё легко и просто – режиссер опускает нудные детали. А в реале побег «на рывок» заканчивается меткой стрельбой охраны по движущимся мишеням…
Турок провел меня по всему этажу, длинным полутемным коридором, мимо запертых дверей с номерами, и мягко втолкнул в кабинет, обставленный более чем спартански – стол да пара стульев.
За столом сидел Джек Даунинг. Я сразу узнал его, да и директор ЦРУ нисколько не постарел за минувшую пару лет. Все такой же свежий и невозмутимый, одетый без особого вкуса, в общем стиле «белых воротничков».
– Присаживайтесь… Миша! – сказал он на чистом русском, и довольно улыбнулся.
– Все-таки в Си-Ай-Эй нашлись мои отпечатки, – кивнул я своим мыслям, внешне сохраняя невозмутимость.
– О, да! Цэрэушные досье всегда в полном порядке, – Даунинг навалился на крепкий стол, обычный кухонный, за которым обедают в малогабаритных квартирах. – Но узнал я вас по глазам – снимал хороший фотограф. И в одном вы можете быть спокойны, Миша – во всей Турции я один знаю, кто таков Иван Жилин. Информацию по миссии «Новус» не передадут в общий доступ еще лет сорок.
– Это утешает, – серьезно ответил я.
– А вы все такой же… Ироничный – и жесткий, словно напружиненный, – директор ЦРУ снова откинулся на скрипнувшую спинку стула. – Скажите… А вы можете меня убить? Вот прямо сейчас?
– Могу, но чего для? Зачем создавать новые проблемы, когда старых – выше крыши?
– Ага… – сделал для себя вывод Даунинг. – Вы и честны по-прежнему. Признаюсь, я принимал вашу откровенность за наив. Пока не понял, что правдивость экономит русским силы…
– Сила в правде, – усмехнулся