Могильные насыпи начинались прямо за крайними дворами Силверволла. За сто лет их образовалось много. Могилы прославленных людей были высокими и бросались в глаза, но большинство едва приподнималось над землей. Самым высоким был курган Бьярнхедина Старого, который, как рассказывали, его сыновья подсыпа́ли не то три года, не то целых семь лет. У подножия курган был обведен небольшим рвом, где на дне по праздникам разводили костры, а вершину окружала невысокая ограда из заостренных кольев – на эти колья вешали головы жертвенных коней и баранов. С прежних лет заняты были уже почти все, наглядно показывая, как давно род Бьярнхедина приносит здесь жертвы богам и своему предку. От одного вида этого кургана – с огненным поясом из костров в нижнем рву, с белым ожерельем из черепов – охватывал трепет и чувство близости к богам. Сам Даг с двумя взрослыми сыновьями в полдень развел эти костры, и блеск их огня, запах дыма указывали путь собирающимся русам, едущими из Ульвхейма и Хаконстада. Давали знать: ныне священный день, приподнимающий завесу между миром видимым и невидимым.
Днем к Арнэйд явилась Гисла, соседка, и уложила ее волосы в особую прическу – «узел валькирии», как она это назвала. Гисла родилась в Свеаланде, в большом вике Бьёрко, и там же вышла замуж за торгового человека по имени Рунольв. Лет шесть или семь назад в Силверволл прибыл целый обоз переселенцев. Торфинн, Рунольв и Бруни были торговыми людьми, владевшими на троих кораблем, и промышляли в основном мехами. Каждый год бывая в Альдейгье, они выяснили, откуда в нее привозят куниц и бобров, и однажды решили вместе с семьями и хозяйством переселиться в Бьюрланд. Они привезли жен, детей, челядь, разную утварь, только скотину взамен проданной в Бьёрко приобрели заново в Хольмгарде. Теперь у них были дворы, стада, пахотная земля, а зимой они и сами ходили на лов, и покупали у мерян их добычу, чтобы сбыть ее людям из Хольмгарда, когда те приедут за данью. Каждый из них платил со своего хозяйства три куницы в год, что делало их людьми незаурядными.
По зимам, когда женщины собирались прясть, Гислу часто просили рассказать о родных ее краях. Она не раз видела обряды в старом капище Уппсалы, возле древних курганов, где еще пятьсот лет назад свеи хоронили своих великих конунгов, и знала все обычаи конунговых жен. Однако своим происхождением Гисла не кичилась, со всеми держалась приветливо и была рада поделиться.
Обычно Арнэйд заплетала волосы в косу и надевала простое кожаное очелье, как носят меряне, чтобы волосы не лезли в глаза и не мешали работать. Но Гисла объяснила,