– Ну, так как? Все прошло гладко?
– Само собой, Степан. Гляди-ка, да у тебя вся одежа в крови.
– Да и у вас тоже кровь на рукаве.
– Ничего, почистим.
– Знамо дело, нужно двигать… Добыча-то, чай, добрая, а?
– Добрая.
Злоумышленники, сев на лошадей, направились вдоль реки. Дождь припустил еще сильнее. Стихия постепенно уничтожала свидетельства злодеяния. Отъехав версту, убийца остановил коня и огляделся… Подельник натянул удила и вопросительно взглянул на него.
– Что-то, Степан, пить хочется, – сказал главарь.
– После дела, понятно, жажда мучит, – закивал головой подручный.
Всадники спешились…
Внимательно осматривая каменистый берег, главарь подошел к темной реке. Оглянулся – его подельник осматривал коней. Убийца незаметно взял увесистый камень и спрятал за спину. Подошел к Степану, изловчился…
– Однакож, дождь, кажись, кончае… – тот не успел договорить фразу, как главарь резко и точно ударил его камнем в висок.
Мужик вскрикнул, пошатнулся и, словно могучее дерево, сраженное молнией, рухнул замертво…
Главарь забросил далеко в воду карабин, топорик, торбу, схватил остывающее тело под мышки и поволок к Енисею. Каждый шаг давался с трудом. Вот еще одна сажень, другая… Вот и край реки. Преступник чуть не упал. Чертыхнувшись, отер ладонью пот со лба и с висков…
– Ну, боров, тяжелый, зараза… Уф…
Едва вода стала по пояс, главарь пустил труп вниз по течению.
– Плыви, дурень, плыви, – недобро усмехнулся он.
Бурная река, подхватив недвижимое тело, быстро сплавила его до ближайшего водоворота. Будто легкое бревнышко. И могучая пенистая воронка, черная и страшная, напоминающая собой гигантскую беззубую пасть, с чудовищной силой впилась в мертвеца и, закрутившись стремительным волчком, утащила на самую глубину черной бездны. Душегуб переоделся в чистую одежду, а старую, запачканную кровью, набив речной галькой и завязав крепким узлом, закинул далеко в воду.
– Свобода и процветание, – сказал убийца и сел на коня. Взяв под уздцы другого, лихо поскакал в сторону города.
А капли дождя усердно били по окровавленным камням, смешивая кровь с песком и грязью, уничтожая последние улики человеческого вероломства.
Кап, кап, кап, кап…
Всадник постепенно растворился в темноте.
В Москве заканчивалось бабье лето…
День выдался ясным и безоблачным. Но тучи все равно присутствовали. Пасмурные, тяжелые, непроницаемые. Правда, не на небе, а на челе генерал-майора Василия Боташева. У него было дурное настроение, и выражение «мрачнее тучи» как нельзя лучше подходило для его душевного состояния. Боташев неторопливо мерил шагами свой кабинет и о чем-то напряженно думал. Вот он подошел к распахнутому