Я честно пытался не скалиться, но не смог удержаться. Рен иногда в упор не врубалась, как на нее смотрели, как вели себя с ней, какой ее видели другие. Ее избрали для переговоров еще несколько миль назад, задолго до встречи с местными.
– Иди. – И я снова осторожно подтолкнул ее вперед.
Она вздохнула с видом: «Что вам всем от меня нужно?»
Я подавил смешок.
Когда Рен выступила вперед, мужчина тут же остановился, чуть опустив ствол. Ему было уже под тридцать, но глаза смотрели спокойно и твердо. Ни тени того безумства, которое я наблюдал у взрослых рибутов в Розе, когда вылетал на задание. Из этого следовало, что он перезагрузился ребенком или подростком.
Те, что подвергались Перезагрузке, будучи взрослыми, не справлялись со своим новым рождением, только молодежь развивалась нормально и сохраняла рассудок. Правда, я знал это лишь в теории, потому что никогда прежде не видел рибута старше двадцати. Все они «загадочным образом» исчезали из филиалов КРВЧ, не достигая этого возраста. Я догадывался, что корпорация либо убивала их, либо проводила над ними опыты. Нам с Рен было по семнадцать, и если бы мы не убежали, то нам осталось бы меньше трех лет жизни.
– Здравствуйте, – сказал незнакомец.
Скрестив руки на груди и склонив голову набок, он бегло осмотрел толпу, после чего взгляд его остановился на Рен.
– Привет. – Рен быстро оглянулась на меня и снова повернулась к незнакомцу. – Мм… меня зовут Рен. Сто семьдесят восемь.
Он отреагировал так же, как все. Глаза расширились. Спина распрямилась. Даже здесь номер Рен вызывал уважение. Меня это постоянно бесило – как будто без номера она ничего не значила!
Рен показала запястье, и мужчина шагнул ближе, чтобы лучше рассмотреть выбитый на нем номер и штрих-код. Я торопливо накрыл ладонью свой номер, мечтая когда-нибудь свести проклятую татуировку. Считалось, что чем выше номер, тем более стремительный, сильный и бесчувственный получается рибут. Однако я был уверен, что КРВЧ нарочно кормила нас этими байками, на которые рибуты с готовностью купились. Ведь все мы были людьми до того, как умерли и возродились в виде рибутов. Я не понимал, какую роль играло количество минут, проведенных в состоянии смерти.
– Михей, – представился мужчина. – Сто шестьдесят три.
Я был впечатлен. Выше, чем у Рен, в Розе ни у кого номеров не было, и я не думал, что кто-нибудь может подобраться так близко. Следующим после нее шел тот парень, Хьюго, а ведь был только Сто пятьдесят.
Михей поднял руку. Чернила на его татуировке выцвели больше, чем у Рен, и я не сумел разглядеть номер издалека. Но Рен склонила голову и посмотрела на него тем ничего не выражающим взглядом, которым всегда удостаивала тех, кому не хотела открывать свои мысли. У нее получалось.
– Вижу, ты привела с собой друзей, – улыбнулся Михей.
– Мы… – Рен выискала в толпе Адди и указала на нее. – Мы с Адди проникли в остинский филиал и выпустили всех рибутов.
Адди сняла шлем,