Среди толпы людей на Кингсуэй373 были старик Притчард374, беззубый, с возрастом отощавший, доброжелательный, потрепавший Л. по плечу и сказавший, что «готовился пристрелить его», а также старая мисс Притчард, столь же хрупкая, розовощекая, потрепанная.
– Как долго это продлится, миссис Вулф?
– Недели четыре.
– О боже!
И они пошли дальше, через мост в Кеннингтон375, я полагаю; потом был старый потрепанный клерк, которому предстояло пройти пешком еще 5 миль. Мисс Талбот шла несколько часов, миссис Браун – два часа376. Но все они приходят и суетятся как обычно. Притчард не берет денег с бедняков, как мне кажется, и называет себя тори377.
Еще мы боремся за то, чтобы выгуливать собак на площади. Нам говорят, что нельзя, а в теннис играть можно. Л. готов воевать и выводит пекинеса на площадь. Мы не получаем новостей из-за границы, и отправить туда ничего не можем. Посылок нет. Молоко, овощи и т.д. подорожали на несколько пенсов. Карин купила четыре огромных куска мяса.
Сейчас прохладный светлый вечер; очень тихо, только мелодия шарманки вдалеке. Кирпичи как лежали у стройки, так и лежат. Виола Три378 собирается помочь нам сколотить состояние. Она ужинала здесь в понедельник вечером, накануне забастовки.
7 мая, пятница.
Никаких изменений. «Лондон вызывает Британские острова. Всем доброе утро». И так каждый день в 10 часов. Единственная новость в том, что архиепископы ведут переговоры и просят всех молиться за благоприятный исход дела. Идет ли речь о действиях, мы не знаем. Мы вообще ничего не знаем. Миссис Картрайт пришла пешком из Хампстеда. У них с Л. был жаркий спор: она против рабочих, ибо не понимает, зачем их поддерживать, и видит, как мужчины на улицах бездельничают, вместо того чтобы работать. Сегодня все мы почти ничего не делали. Холодный и сырой день с мимолетными мгновениями солнечного света. Все договоренности остаются без изменений. Девушка пришла из Шордича379, чтобы сшить чехлы для стульев, но пешая прогулка ей даже понравилась. Из «Times380» поступил запрос на 25 книг Виолы. Вопрос в том, выпускать ли «Nation». Леонард ходил в офис, а я – в Британский музей, где царили спокойствие, благородство и строгость. Там везде начертаны имена великих людей, а мы все будто крохотные мыши, тихонько и скрупулезно