Из гостиной раздался гогот. Алеке пришлось закрыть рот рукой, чтобы удержать поневоле вырвавшийся вскрик. Хорошо, что братья смеялись. А то бы услышали, не дай бог. Чем бы это все кончилось… А так она успела вернуться на кухню, собраться с силами. Что-то, конечно, братья все-таки заметили. Да и не такая она актриса, чтобы суметь веселиться как ни в чем не бывало. Попробуй делать вид, что ничего не случилось, когда ненависть к ним просто перехватывала горло, не давала вздохнуть.
– Ты чего такая сердитая, – внимательно посмотрев на нее, спросил Зденко.
– Да не сердитая, а голова с утра болит, – удалось выдавить ей из себя.
– Устала ты. Поедешь на днях в Марсель, отдохнуть тебе надо. Я все устрою, – и он взглянул на Ивана, который улыбнулся ему одобрительно.
Вот во время этой поездки в Марсель она и сбежала. На какой-то станции, когда парень, которого приставили ее сопровождать, отлучился, чтобы купить сигарет, рванула из вагона. Подбежав к зданию вокзала, поняла, что выход в город для нее закрыт. Ее провожатый как раз там расплачивался у киоска за сигареты, он увидел бы ее. Единственное, что ей оставалось – это вскочить в поезд, стоящий у перрона с другой стороны. Поезд, как выяснилось, шел в Женеву…
И что теперь? Делать то, от чего она сбежала. Ублажать этого швейцарского старика. Конечно, это лучше, чем обслуживать матросов в марсельском порту. А другой выход есть? Опять завтра оказаться на улице, а дальше что? Ну, положим, ей повезет, и она раздобудет денег на проезд до Косово. Доберется до Джаковицы. Ну, и что ее ждет там? Дом родительский она продала перед отъездом. Документами обзавестись – тоже проблема.
Алека вспомнила свою предотъездную эпопею. Собираясь в Париж, она решила восстановить утерянное свидетельство о рождении. Казалось бы, чего проще? Пойди в церковь, где тебя когда-то крестили, найди книгу регистрации и получи справку. Но не тут-то было. Книги албанцы сожгли. Подумали и решили – чего мелочиться: сожгли и церковь. А потом, чтобы уж совсем невозможно было доказать, что здесь издавна жили сербы, уничтожили на кладбище и все сербские могилы. Вот и получилось, что следов ее самой и ее родных в Джаковице не осталось. А была когда-то известная семья. Ее дед был очень уважаемым человеком в городе. Его несколько лет мэром выбирали. Улица была названа его именем. Но название улицы давно изменили. Если кто будет лет этак через сто писать историю Джаковицы, то, пожалуй, напишет, что там испокон веков только албанцы и жили. Чужая она теперь на своей родине, не более желанная визитерша, чем здесь, в Швейцарии.
Что же ей остается? Надеяться на чудо? Но сегодня ей и так крупно повезло. Встретила этого старика. В Женеве никто ни на кого внимания не обращает. Все замкнутые, холодные. Как и сам город, а вернее снежные вершины, которые его окружают. А старик, по всему видно, добрый. И внешне ничего. К тому же кровь в нем есть славянская, родная.