Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития. Дэвид Энгерман

времени каталогизации различий, чем теоретизированию относительно конвергенции. Их свободное заимствование американских аналогий – о бывших рабах, преступниках и фермерах – предполагает как скрытый универсализм, так и любительский реформизм их работы. И все же в основе их аргументов или в узле их переплетенных объяснений лежала идея о том, что Россия когда-нибудь сможет преодолеть свои природные ограничения, а также оковы самодержавия. В основе этого убеждения лежал универсализм, но тем не менее оно отличалось от полноценного универсализма Гурвича и Симховича. Идеи иммигрантов, импортированные из России через Сибирь и Германию, но в конечном счете восходящие к Марксу, оказали незначительное влияние на ведущих экспертов по России в Соединенных Штатах. В то время как американские эксперты пытались понять события в России – и сама Россия стремительно приближалась к революции, – они находили объяснения в национальной истории, национальном характере и национальной уникальности.

      Глава 3

      Изучая ближайшего восточного соседа

      В последовавшее за голодом десятилетие внимание к России снова выросло, на этот раз из-за создания американских исследовательских университетов и разработки в них общественно-научных дисциплин. Существовавшее ранее объединение самоопределившихся интеллектуалов, членов Американской ассоциации общественных наук (англ. American Social Science Association), не проявляло никакого интереса к России. За четыре десятилетия в печатном издании этого объединения, «Journal of Social Science», была опубликована только одна статья о России – и это было письмо русского человека, появившееся в год основания журнала, в 1869 году [Tourgeneff1869]. Но в 1890-х годах произошли некоторые изменения. Гарвард, старейший университет Америки, нанял первого в стране ученого, который уделял значительное внимание изучению России. Арчибальд Кэри Кулидж внес не только интеллектуальный, но и финансовый вклад в становление русистики в Соединенных Штатах. Поскольку его интерес к России проистекал из области истории международных отношений, Кулидж практически игнорировал ее внутренние события. А в 1892 году, вскоре после открытия своих дверей, и Чикагский университет нанял первых специалистов по России. В отличие от Кулиджа, чикагский эксперт Сэмюэль Нортроп Харпер изучал Россию в надежде, что там произойдет политическая либерализация. К тому же эти два эксперта действовали по-разному: работа Кулиджа в качестве ученого, советника и импресарио принесла ему звание «отца русистики» в Соединенных Штатах77. Следуя этой логике, Харпера можно было бы назвать «дядей-холостяком» этой сферы; хотя Харпер посвятил России больше времени, чем Кулидж, он не оставил после себя ни потомства, ни наследства.

      Родовое сходство между Кулиджем и Харпером можно проследить по работам французских историков Анатоля Леруа-Больё и Альфреда Рамбо, с которыми оба американца имели прямой контакт. Признание