Тиранические негативные голоса в системе самосохранения Дженнифер не могли быть ясно ею услышаны, потому что были эго-синтонными. Они говорили то, что, как она думала, было «правдой» о ней. Мои уверения в обратном ничего не меняли, потому что внутренний тиран всегда бил все хорошее своими козырями. Даже малейшие признаки ослабления интереса с моей стороны, если я опаздывал, отвлекался или даже если между нами возникали моменты тишины, усиливали ужас и демонические проекции. Ей казалось, что я уже «устал от нее» и «собираюсь закончить терапию с ней, потому что она мне надоела». Единственному человеку, которому она смогла рассказать свою историю, она, вероятно, «наскучила, и он отказывается от нее».
Постепенно, по мере того, как мы прорабатывали разрывы контакта и восстанавливали наш раппорт, открылось пространство между ее наблюдающим Эго и внутренней «системой» интерпретации. В этом пространстве нашлось место для печали, и она стала плакать, когда рассказывала о своих переживаниях. Что-то подлинное появлялось между нами, а ее воспоминание и рассказ о том моменте в детстве, когда ей явился ангел, и о том, как она сделала выбор в пользу жизни, привел нас к гораздо большей близости, чем все, что было в терапии до этого. Эта близость каким-то образом объединила нас вокруг трагедии ее раннего детства. Я имею в виду здесь не типичную историю жертвы и преступника, а объективную трагедию ее жизни (и, в конце концов, триумф). Разделив друг с другом эту глубинную реальность, мы прикоснулись к «Великой Истории»[16], лежащей за пределами ее личной истории: это был тот уровень ее переживания, где она участвовала в трагедии (и в триумфе) человеческой жизни как таковой с той долей тьмы (и света), которая пришлась на ее собственную жизнь.
Признать себя причастной общечеловеческой трагедии – это совсем иное, чем чувствовать себя ошибкой рода человеческого. Дженнифер теперь понимала, что есть нечто большее, чем сумма ее внешних успехов и неудач. Какая-то часть ее личности была связана с чем-то бо́льшим, и, когда она рассказывала свою историю об ангеле, это «что-то большее» было в комнате между нами. Мы знали это, потому что неописуемое чувство нахлынуло на нас обоих и пространство заполнилось чем-то благословенным. Дженнифер поделилась со мной, что ей показалось, что рассказывание этой