Если же он есть, то он ни что иное, как бездушное, изощряющееся в жестокости творение самого человека – по его образу и подобию.
7
В это утро из Саши выкачали так много крови, что Света еле дотащила его до нар. Ей и самой было тяжело – девчонка дрожала и задыхалась, ноги разъезжались в грязи земляного пола. Подгоняя детей, орала охранница.
Уже лежа на нарах в бараке Сашок никак не мог уснуть, продолжая сотрясаться от плача. Дед пытался успокоить малыша, но он, казалось, перестал слышать голос у себя в голове. В какой-то момент Саша повернулся набок и, вытянув обе руки, свалился на пол. Раздался хруст и пронзительный крик.
Дед почувствовал его боль. Ощущение было слабое, неясное. Сосредоточившись, Дед постепенно переключил Сашину боль на себя, но в этот момент ассистентка прервала связь.
8
Дед вдруг вскрикнул, заметался на кушетке и застонал так страшно, что Лена вскочила и бросилась к компьютеру.
Когда связь отключилась, он открыл глаза и, напрягшись, хрипло выдавил:
– Зачем?! Не сметь! Включи немедленно!
Лена подбежала к безвольно распластанному телу Деда.
– Нет! Я не позволю! Это невыносимо…
И осеклась, увидев красные от лопнувших капилляров белки его глаз. Дед дернулся, пытаясь сесть и скривился, как от сильной боли.
– Включи, Лена… – прошептал он. – Я ему нужен именно сейчас… Он погибнет без моей помощи… Прошу, включи. Иначе я себе никогда не прощу. Пожалуйста.
Девушка не вынесла его взгляда и отвернулась. Как же он попросил…
…Вернувшись в сознание Сашки через несколько минут, Дед задохнулся от океана боли, испытываемой мальчуганом, но, собрав всю волю в кулак, снова принял эти физические страдания на себя.
9
Сашок не понимал немецкую речь. Зато ее понимал Дед. Сегодня во время очередного осмотра маленьких доноров врач констатировал у мальчика перелом левого предплечья и растяжение связок правой кисти руки. Света попросила Майзнера помочь Саше. Выслушав перевод, врач ответил через Мадлен, что операция назначена им на завтра. Доктор не уточнил, какая именно. Он просто велел ассистентке приготовить "эту особь к операции".
Дед понимал, что после этой "операции" Сашок не жилец. Его либо сожгут в крематории, либо швырнут в одну из траншей за территорией лагеря.
– Вот и все, Лена. У мальчишки осталась последняя ночь.
– И никак нельзя ему помочь?
– Нет. Я могу только быть наблюдателем. Это будет последний сеанс.
Девушка смотрела на склоненную голову своего руководителя и не знала что сказать. Ей было до слез жалко и Сашу из прошлого, и Дмитрия Евгеньевича, страдавшего от своей беспомощности.
– Бедный… – вдруг прошептала она и обняла эту его голову, прижала к груди и начала гладить седые волосы. Уже давно девушка поняла как ей дорог этот человек… – Бедный,