– В Шотландию летом собираетесь?
– Само собой! Мы каждый год туда.
– Папаша приобрел землицу там: три мили вдоль реки.
– А мой ружье мне подарил, двенадцатый калибр. Есть у нас там, где птичек пострелять. Ты чего слушаешь, Смит? Кыш отсюда! Ты же Шотландию в глаза не видел. Пари держу, тетерева от куропатки не отличишь.
И следом искусно воспроизведенный тетеревиный клекот, олений рев, и с нажимом про «наши гилли» и т. п.
И допросы новичков сомнительного социального происхождения – допросы, выясняющие всё так быстро и точно, что инквизиторы бы рот разинули.
– Сколько у твоего папаши годовых? Ты где в Лондоне живешь? Далеко от Кенсингтона, Найтсбриджа?[16] У вас сколько комнат? А слуг сколько? Дворецкий есть? Хоть повара-то держите? Одежду шьете на заказ или из магазина? На шоу ты в этом году сколько раз был? А сколько денег тебе с собой дали?
Помнится катехизис, по которому терзали новоприбывшего малыша не старше восьми.
– У вас авто есть?
– Да…
– Марка какая?
– «Даймлер»…
– А сколько лошадиных сил?
Пауза, и прыжок в темноту:
– Пятнадцать…
– Фары какие?
Несчастный малыш онемел от растерянности.
– Ну фары, тебе говорят, какие: на электричестве или ацетилен?
Долгая пауза, и опять прыжок в темноту:
– Ацетилен…
– Балда! Он говорит, что у авто фары ацетиленовые! Их уж сто лет не выпускают, где ж твой папаша такую рухлядь откопал?
– Да врет он! Нет у них никаких авто. Малый из работяг. Папаша его – работяга.
По основным своим социальным параметрам я был, конечно, нехорош и ни на что хорошее претендовать не мог. А были люди, коим почему-то в полном пакете доставался набор известных добродетелей. Не только деньги, но и сила, и обаяние, и красота, и мускулы атлетов, и то, что называется «крепким нутром», «характером», а в жизни означает умение подмять под себя. Но ни одним из этих качеств я не обладал. В спортивных играх, например, был безнадежен.