– А зачем ты Аниську палкой-то стукал? – удивленно спросила маменька.
– Так надо было, – хитровато сощурившись, ответил старец и отодвинул от себя подставленную ему маменькой чашку с чаем. – Ну ты слушай, слушай…
Росла, значит, Аниська родителям на радость. Все старалась чем-нибудь да помочь им. А воспитывалась в строгости и послушании. Петрины перед великими праздниками три дня едят только хлеб с водой. И Аниське то же самое давали. Приучали к строгим постам и долгим молитвам.
Вот так Аниська чуть не монашеское послушание проходила. За то и благодать от Господа получила. А если есть благодать, то все остальное, что нужно, приложится, а что не нужно – само отойдет. От Аниськи отошло желание играть со сверстниками. Зато пришло желание слушать сказы и наставления старцев, которые часто бывают у Петриных. Желание молиться в церкви и петь на клиросе. Заприметил ее ялтуновский батюшка и пригласил в хор. Сначала она, конечно же, пела так себе. Неумеючи.
А потом приучилась. Теперь без нее и пение не пение. Голос у Аниськи красивый. Плывет он по храму в святом кадильном дыму, распускается, как лилия на водной глади. Хорошо! А мама Аниське как-то высказала:
– Ты своим пением того… не кичись…
А та – как провинилась в чем-то. Опустила глаза, опасливо ответила:
– Давид-псалмопевец наказывал славить Господа на органе и гуслях. А куда мне до гуслей? Худо-бедно голосом Господа славлю, и то дело.
Умница Аниська, право слово умница. Да ты, Лизка, сама это увидишь. Потом…
Опять потом. Когда – потом? Мне вдруг так захотелось поскорее познакомиться с Аниськой, так захотелось, что даже нос зачесался.
– Погоди, погоди, егоза. Время не кобыла. Вот… А пока послушай про Мотрю. Когда она родилась, к Петриным зашел один старец. Взял Мотрю на руки и держал ее, держал, качал да что-то приговаривал. Анна к нему и так и сяк, устал, мол, дай Матрешу мне… А он не давал. Так и держал, целых три часа кряду. Потом отдал и ушел, а Петрины все гадали, к чему это он так долго держал девочку на руках. А потом от врачей узнали, что у Мотри порок сердца. Стал за нее тот старец молиться усердно, и вот – растет девочка живой, крепенькой, как грибок-боровичок. Петрины ее с детства к молитве приучили. Один раз, когда Мотре было всего пять годков, Анна пришла с ней к ялтуновскому священнику в гости, а он и спрашивает:
– Ты, Матреша, креститься-то умеешь?
Она перекрестилась. Да так благоговейно, так чинно, что священник удивился.
– А молитовку какую-нибудь знаешь?
Молитовку… Мотря прочитала ему «Отче наш», «Верую», «Богородице Дево, радуйся» да еще пропела тропарь мученице Параскеве, который мало кто знает.
А к десяти годам