Блаженны те, которые всегда горько плачут о грехах своих, потому что их осенит, наконец, свет и горькие слезы их преложит в сладость.
Когда же делание плача соединяется с исполнением заповедей Божиих, тогда оно омывает, – о, чудо, – и очищает душу от всякой скверны, и изгоняет из нее всякую страсть и всякую похоть плотскую и мирскую.
Как может восприять плач тот, кто всегда пространно питает чрево свое и о том только заботится, что поесть да что попить, раболепствуя пред плотью своею, как пред госпожою?
Те, которые говорят, что невозможно плакать и слезить каждую ночь и день, обличают этим, что они обнажены от всякой добродетели.
Как иной царь без войска пред всяким врагом бессилен и удобопобедим для него, – даже не кажется и царем, а одним из обыкновенных людей, равно как опять и войска без царя или военачальника легко рассеиваемы бывают и уничтожаемы, так есть и плач в отношении к другим добродетелям. Посему воображай, что все добродетели новоначальных суть как бы войско, собранное на одном месте, а царь добродетелей, или военачальник, есть блаженный плач и слезы сокрушения. Он ставит в бранный строй все воинство добродетелей, воодушевляет, наставляет и определяет добре, как надлежит воевать, где, когда и какие употреблять оружия и против каких врагов, каких рассылать разведчиков и каких поставлять вокруг стражей, что надлежит говорить с теми, которых присылают враги, сколько и как, ибо иной раз можно одним этим переговором вспять обратить их всех и победить, иной же раз возможно их обратить вспять и победить совсем не приняв их к переговору… Все это распределяет и установляет плач.
Бывает и плач без духовного смирения, и те, которые плачут таким образом, тоже думают, что такой плач очищает грехи, но они тщетно обманывают себя, потому что лишены бывают сладости Духа, таинственно порождающейся в мысленном сокровище-хранилище души, и не вкушают благости Господа. Почему таковые скоро воспламеняются гневом и не могут совершенно презреть мира и то, что в мире. А кто не презрит сего совершенно и не стяжет ненависти к сему от всей души, тот никогда не возможет стяжать твердую и несомненную надежду спасения, но всегда колеблется сомнением туда и сюда, так как не основал надежды своей на камне.
Плач двоякое имеет действие: и, как вода, погашает слезами весь пламень страстей и омывает душу от скверны, причиняемой ей ими; и опять, как огонь, присутствием Святаго Духа животворит, согревает сердце и воспламеняет в нем любовь и вожделение к Богу.
Всякого исправляет повседневный плач: ведь он слаще пищи и питья.
Неизвестный Афонский Исихаст
О том, как мысль, очистившаяся благодаря присно совершаемой в сердце умной молитве, которая является матерью слез, постигает источник различных помыслов, входящих