Дорога через Завидное стала для него привычной, но днем, проходя мимо приютского садика с детской площадкой, прислушиваясь к звонким голосам играющих детишек, он непременно с улыбкой вспоминал Ясну – и Милу, конечно…
Горен встретил Йеру радостно – он, в отличие от Пущена, еще не до конца прочел тетрадь отца, присланную из Натана, и горел желанием поделиться найденным.
– Вот, судья, слушайте. Изветен все твердит, что отец ничего не видел, и он сильно ошибается. Слушайте: «Оно хохотало. Оно смеялось надо мной и над собственной шуткой. Ты хотел откровений, Югра? Получи же откровение. Ах, так ты не хотел откровений? Ты не верил ни в откровения, ни в медитацию? Ты просто делал вид, что медитируешь?
Я ездил на рудник по просьбе маркшейдера, он часто просил меня взглянуть на выработку, чтобы решить, в какую сторону двигаться дальше. Его не смутило, что я был навеселе (а я был навеселе, а не пьян до бесчувствия, как потом решил Белен), – маркшейдер тоже знал, что в этом деле важней интуиция, а не твердый расчет.
Я вышел за ограду, повинуясь внезапному желанию оказаться с Ним наедине. И прошел всего несколько шагов, когда на фоне черных туч увидел полупрозрачное, дрожащее, как мираж, видение. Его сдувал пронзительный ветер, размазывал по небу, но я разглядел девичий силуэт: девушка взялась рукой за тело свода (который я тоже видел отчетливо, хотя он и был прозрачен) и сдернула его с Обитаемого мира, как сбрасывают покрывало с постели. Я видел, как огонь хлынул в Беспросветный лес, как под напором ветров будто спички ломались деревья, я видел, как огненная река вспарывает мягкую породу будто тупым ножом, и чудовищным фейерверком летит вверх расплавленный камень, рассыпается мириадами капель.
И тогда оно захохотало. Нет, не от радости убийства Обитаемого мира, Оно хохотало надо мной. Над моим неверием в Его разум, над моим неверием в пророчества, в прикладное значение экстатического опыта. Слушая Его хохот, я не усомнился в смысле видения, будто этот смысл кто-то извне вложил мне в голову: свод рухнет по воле этой девушки, а не мрачунов, чудотворов, Врага или чудовища. И над этим Оно тоже смеялось – над многолетней работой в Ковчене, над моими попытками предупредить Обитаемый мир о грядущей катастрофе, над Танграусом и вторым его Откровением…
Я запомнил лицо той девушки – оно явилось мне слишком отчетливо и было изумительно красивым».
Горен торжествующе глянул на Изветена, который лишь поднял брови домиком в ответ.
– Судья, я уверен: это та же девушка, которую видел я.
– Только на основании