Интересный факт открылся для меня из протокола допроса моего дедушки. Оказывается, он тоже родился в деревне Дубское. Тогда многое встает на свои места. Тогда было принято нанимать в няньки дальних родичей или просто знакомых женщин из родной деревни. Не исключено, что там еще оставались дальние родственники моего отца.
К сожалению, я не запомнила имени той пожилой женщины, которая приютила моего отца, но знаю, что она была на селе персоной уважаемой – бабкой-травницей, которая лечила односельчан травами от всех хворей. Отец пацаном ходил с ней в лес за травами, и меня всегда удивляло его знание растений, понимание поведения птиц, насекомых и всех живых лесных тварей. Кстати, через пару лет он выкрал из специнтерната свою сестру, которую тоже приняли в деревне.
Много лет спустя, когда у папы нас, дочерей, уже было две, а сам он был майором советской армии, он повез нас в Дубское, чтобы показать спасших его людей. Деревня была все так же далека от цивилизации, за хлебом ездили километров за 10 на лошадке, запряженной в телегу, или ходили пешком. В реке было полно рыбы, в огородах – овощей и ягод, на полях – пшеницы. Быт был очень скромным, но простым и здоровым. Многих из тех, кто знал папу мальчишкой, уже не было в живых, но большинство помнили его и искренне радовались, что он стал офицером, что воевал, и что не зазнался и вспоминает о них. Его с мамой водили из хаты в хату, и везде накрывали щедрые по-деревенски столы и наливали самогоночки.
А днем, когда сельские жители работали в поле, мы ходили на речку. Она была невероятно по нынешним временам чиста, глубока и быстра, с омутами, в которых спали сомы, и с водоворотами, к которым отец нам запрещал подплывать. Нам, городским девчонками, сельский быт пришелся по нраву – ведь мы не видели, как вкалывают сельчане, пока мы прохлаждаемся на речке. И только позже мы поняли смысл поездки. Он был не в том, чтобы вывезти семью на отдых, а в том, чтобы отдать дань тем людям, которые делали для него добро, которые заменили ему семью и близких, которых время слизало, как корова языком.
Еще раз напомню, что семейные предания основывались на восприятии событий моим отцом, в то время десятилетним мальчиком. Он ушел рано, и в то время никаких документов из архива он получить не мог, кроме постановления о реабилитации, поэтому легенды оставались единственной информацией о тех временах.
Баба Роза
Так мы, ее внучки, называли ее уже в 60-е годы, когда она вернулась из ссылки, и еще однажды, когда мы ездили к ней куда-то в Марийскую глубинку, где она оставалась на поселении после отбытия