В личном плане изменений никаких не предвидится. Сегодня из Певека получили почту, но для меня ничего не оказалось, хотя и ждал. Внутрисудовая жизнь в этом году какая-то притихшая, кроме кино, никаких развлечений не предлагается, художественная самодеятельность никак не наладится: прежние активные участники ушли, а новых тяжело раскачать, да и не рвутся они пока в самодеятельные артисты. Особенно же сказывается отсутствие главного организатора и руководителя – Германа. Без заводилы никак, пока таковых не наблюдается.
Около трех суток заняла проводка вместе с атомоходом «Ленин» четырех судов от мыса Шелагского до бара Колымы. Это уже второй караван в этот район, первый пришел на три дня раньше. Долго пришедшие суда не могли войти в реку из-за низкого уровня воды на баре. Сегодня наконец-то прошли, но сразу же вынуждены остановиться: густой туман окутал водную поверхность и берега, скрыв ориентиры, обозначающие фарватер. Суда нашего каравана также не могут войти в устье реки, и мы стоим вместе с ними, обеспечивая их безопасность. Как долго простоим, нам неведомо, но, может статься, долго.
Из Певека дважды пересылали почту, а мне ничегошеньки нет. Непонятно почему?
Вроде бы мы стоим, но в то же время постоянно находимся в движении. Погода плохая, ветер и туман – редкое сочетание, туда-сюда носит лед, а с ним и суда, безопасную стоянку которых мы обеспечиваем. Какая же она безопасная, если им постоянно приходится маневрировать, уклоняясь от дрейфующего льда, а мы помочь им никак не можем – разная осадка. Подойти к ним невозможно из-за большой вероятности сесть на мель. В реку пароходы войти не могут, ожидают подъема уровня воды на баре, вот мы и стоим, изображая стражей, хотя в критическую минуту толку от нас будет немного, не дай бог, конечно. Непогода еще больше усугубляет превратности такой стоянки, покой нам только снится, отсюда и настроение – ниже не бывает. К тому же всякие неприятные мысли накручиваются и лезут в голову из-за отсутствия писем из дома. Не случилось ли чего? Болтаться ли здесь, идти ли куда в другое критическое место – все равно до дома далеко. Поэтому частенько мысли склоняются к будущему: в перспективе получается почти год находиться дома, если, конечно, не сдернут по привычке. Но до этого нужно еще дожить. Да и бег времени замедляется на глазах, если вначале, когда некогда было оглянуться в потоке непрерывной работы, и дни пролетали, как осенние листья, то сейчас они сродни весенним росткам, медленно пробивающимся на волю. Общее безделие всегда настраивает на минор, хотя судовые работы и вахты идут своим чередом, на судне всегда