– Могу узнать почему?
– Ну, начнем с того, что он блестяще и увлекательно написан. Во-вторых, там великолепный главный антагонист. Один из лучших злодеев российской детективной литературы с хорошо прописанной личной историей становления преступника.
Я призадумался.
– Да, пожалуй, Сквозняк один из лучших злодеев вообще всей мировой остросюжетной литературы. Плюс ко всему, в романе прекрасно показано, какая чудовищная хрень творилась в нашей стране в девяностые годы. Криминал, невинные люди, страдающие от произвола распоясавшихся бандитов, бессилие следственных органов.
Александра скептически сморщила лицо.
– Да, но все книги определенного времени так или иначе отражают суть времени, о котором написаны. Девяностые – тяжелое время и большинство произведений, опубликованных в те годы, так или иначе несут на себе отпечаток происходящего.
Я кивнул. Мы что, планируем спорить об особенностях литературы?
– Кто-то в большой степени, кто-то в меньшей. В обозначенном вами романе, на мой взгляд, это сделано лучше, чем других, только и всего.
Про себя еще подумал– банальный субъектив, ничего личного. По сути, любой преподаватель любого спецкурса составляет список тех произведений, которые нравятся именно ему. Я вот никогда не понимал, с какой стати в ряд обязательных списков курсов зарубежной литературы попадало малоизвестное и совершенно проходное произведение Шатобриана? Или почему в списках по литературе XX века у Умберто Эко всюду пихают то самое «Имя розы», хотя все прочие его романы в разы гениальнее. «Имя розы» для меня обыкновенный детектив, задуманный при весьма садистском желании автора убить монаха.
Я размышлял о премудростях мировой литературы – а Александра, на удивление, молчала, периодически бросая на меня мимолетный взгляд. То ли обдумывала что-то, то ли высчитывала в уме, как дальше продолжить разговор. Я же по-прежнему демонстрировал полное равнодушие. Встань она сейчас и уйди, я лишь пожму плечами и с чувством выполненного долга отправлюсь домой есть и отдыхать, вскоре позабыв о ее визите.
Наконец, собеседница собралась с мыслями.
– Могу я рассчитывать на то, что сказанное мной, останется в этих стенах?
– И у стен бывают уши.
Она внезапно помрачнела.
– Я серьезно.
Опачки, шутить мы не любим. Что ж возможно, все на самом деле настолько серьезно, что мой юмор, перемешенный с нагловатым равнодушием, неуместен.
– В таком случае, можете.
– Произошло два убийства. В каждом случае около трупа нашли карточки. Догадываетесь, что там было написано?
Я догадывался. В одной было написано «Мне давно хотелось убить», в другой «Никто не заплачет».
И я был безмерно счастлив, что оба произведения написаны не мной.
Глава 3
Хроника гнусных времен4
– Давайте по порядку, –