– Огонь! Огонь, твою ж налево, отсекайте пехоту!!!
Добежав до ячейки расчета ручного «дегтярева», я не удержался от начальственного рыка. Но рычу по делу, ведь если не прижать немецкий десант и позволить зольдатам вермахта добежать до окопов вместе с панцерами, то роту раздавят в считаные минуты. Шанс сжечь «коробочки» у нас появится, только если мы заставим пехоту залечь, а значит, нужно драться!
– Я сказал – огонь!!! Или мне вас расстрелять за неподчинение командиру в бою?!
Перехватив вторую бутылку левой рукой, правой потянулся к кобуре. Младший сержант и его помощник, сбледнувшие при виде вороненого ТТ, зашевелились, укладывая на бруствере пулемет. Первый номер тут же сгоряча саданул длинную, вполовину диска очередь поверх голов приближающихся десантников.
– Ты что, тварина, пулемет угробить хочешь?! Бей короткими, целься! Думаешь, если поверх голов лупить будешь, тебя фрицы пожалеют?! У них приказ энкавэдэшников в плен не брать!
Тут я, конечно, приврал: слышал, что пограничников вроде как немцы в плен не брали, но, на мой взгляд, байка. И потом, нацисты в бою одинаково жестоки к побежденным, а уж к тем, кто дрался с ними наиболее самоотверженно и ожесточенно, зачастую и вовсе беспощадны. Но младшему сержанту, первому номеру расчета ДП-27, об этом не стоит знать: воевать лучше будет…
Вторая очередь «дегтярева» легла гораздо ближе и кучнее к бегущим фрицам, кажется, зацепив кого-то из десантников. Но в ответ тут же ударили скорострельные танковые «машингеверы», срезая бруствер. Я инстинктивно шарахнулся в сторону по ходу сообщения, отчетливо расслышав мерзкие чпоки рвущейся плоти… Вскрикнул второй номер, поймав пулю в плечо, а сержанту строчка трассеров в клочья изорвала гимнастерку на груди, отбросив мертвое тело бойца на дно ячейки.
Следом в бруствер точно врезался пятидесятимиллиметровый снаряд, снеся его остатки и врезавшись в противоположную стенку окопа – был бы осколочный, тут-то мне и конец. Но фрицы зарядили бронебойный, собираясь высадить его в молчащую «тридцатьчетверку», и поспешили выстрелить из орудия. Повезло… В этот раз. А вот первому номеру – нет. Столь скорая смерть бойца, которого я фактически и погубил, меня ошеломила; на несколько долгих, томительных секунд я замер, не в силах пошевелиться, а в чувство пришел, только услышав очереди «максима». Второй станковый пулемет ротный приберег, определив его место в глубине позиций. Так, кстати, делают и фрицы. Очевидно, Герасимов собирался использовать его в качестве последнего резерва при прорыве фрицев к ротному КП, но вынужденно ввел в бой уже сейчас.
Ровные строчки трассеров кучно бьющего станкача устремились навстречу десантникам, заставив залечь одну из групп атакующего противника, раздались, возможно, первые и пока редкие выстрелы трехлинеек. Но в дело включились «снайперы»: на моих глазах упал