Рохас, наконец, поднялся со своего стула и сделал пару шагов вдоль стены, будто обдумывая свои следующие слова.
– Хочу вам напомнить, что, взойдя на борт этого корабля, мы отказались от всего понятного и предсказуемого, – начал Алекс, отвернувшись от команды. – Мы понятия не имели, куда летим, как мы должны достигнуть точки назначения, что вообще делать, если корабль вдруг унесет нас так далеко, что мы не сможем связаться с домом. Мы знали, что эта миссия может быть большим риском, большой победой или громадным провалом. И заранее приняли на себя ответственность за любой исход.
На следующих словах полковник резко развернулся, оперся руками на стол и заглянул в лица своих людей.
– Так что сейчас мой долг напомнить вам об этом, – его желтые глаза сверкнули. – Я вижу несколько вариантов: первое, как сказал Рон, посадить ее в камеру, их обоих, скорее всего. Не думаю, что другой парень скажет что-то новое. Отправить информацию на базу и ждать указаний. Второе – долго и настойчиво допрашивать их обоих, пока не найдем нестыковки в истории или не убедимся, что их нет. Третье, – Алекс понизил интонацию и сделал паузу, – третье – попробовать проверить ее историю и разобраться.
Непонимающие взгляды коллег устремились к нему.
– Я выбрал третий вариант, – подытожил свою речь полковник, вздернув вверх подбородок и сверху вниз взглянув на скучковавшихся напротив него офицеров.
– Но она же ясно дала понять, что будущее нам знать нельзя, и, как ни странно, я с ней в этом согласна, – Хлоя вышла вперед. Ее ладонь легла на поверхность стола, пальцы медленно и ровно постукивали по ней.
– Значит, нужно придумать способ, при котором она сможет доказать свою искренность и не навредить будущему.
Полковник замолчал, все остальные тоже не знали, что добавить. Только Рон возмущенно потряс головой.
– Напоминаю вам, что Г’русы настаивают на сохранении секретности их пребывания на корабле. А политическую и финансовую зависимость от них никто не отменял, – вернувшись на свой стул, Алекс сложил руки в замок на столе перед собой.
Командир замолчал, давая своей команде осмыслить все сказанное и принять приказ не только армейским «так точно», но и прочувствовать его внутри. Сердце Алекса уже давно не выходило с ним на контакт, а он сам нисколько не желал этих бесед. Но отдавал себе отчет, что его люди не были столь урезаны в чувствах, как он, и делал поправку на это. Вся его армейская карьера подтверждала тот факт, что успешнее тот командир, который учитывает психотипы подчиненных, сам оставаясь бесстрастным. Все поддавалось логике, даже эмоции и сердечные дела, если смотреть на эти процессы холодно и трезво, как это умел Рохас… как этому научил его самый бессердечный человек, которого он знал, – его отец Николас.
Ситуация, в которой они оказались, была в некотором роде патовой. Приором хотели завладеть многие расы, но прилетел он к людям, которые оберегали его, как научную ценность самого высокого