«Лоден свидетель – ты противен, Элай. Твоя черная душонка прогнила насквозь».
– Отдыхай, Джулиан. Нам всем не помешало бы хорошо отдохнуть, – Ловсон подбодрил его улыбкой, и офицер, порывисто кивнув, развернулся и покинул комнату.
Романтичный юноша. Жизнь еще пообломает ему молодые зубы.
Клещ вновь пошевелился. Мерзкое чувство, когда в тебе копошится нечто чуждое. Нечто враждебное. Нечто настолько запретное, что любой из солдат императора мгновенно выпустит тебе кишки, как переметнувшемуся к тараканам предателю.
Самое досадное, что пять дней назад он пристрелил бы любого, в ком заподозрил клеща. Не разбираясь, хотя бы из чувства милосердия. Очень неприятно нарушать собственные принципы.
Элай вышел из каюты и отправился по тесному лабиринту узких коридоров в командную рубку. Туда, где у командирского пульта откидывается в сторону монитор с десятью проклятыми пирамидами. Где каждый вечер зеленых огней все меньше.
– Добрый день, – проговорил он, едва оказался в рубке. Прошел в ответном молчании через весь зал до командирского мостика. Взошел по ступенькам на возвышение и сел в кресло у пульта. Маленький надзиратель под полусферой черного купола. Если бы энергии хватало – сейчас над ним бы раскинулась звездная карта с десятками видеопотоков. И на одном из них крутились бы обломки станции.
Так что даже в вынужденной экономии можно найти свои плюсы.
У лестницы на его площадку стоял один из жрецов Калькуляции. Безмолвный адепт в черном одеянии, в черном капюшоне, с черной пустотой под ним. Руки спрятаны в широких рукавах. Голова склонена. Следит. Наблюдает. Ведет учет.
С Раздора слуг Калькуляции спаслось всего шестеро. Хотя, честно говоря, никто их спасать и не собирался. Сами просочились. И теперь на «Рывке» бродили шесть бездумных оболочек. Элай знал, что каждое слово «простых смертных», каждое их действие, каждый шаг постоянно анализируется бесстрастным наблюдателем. Фиксируется в его памяти, пока не придет считывающий сигнал со спутника, пока не унесет все заметки за много световых лет и не затрет все накопившееся в голове мертвого адепта, начав жизнь жреца с нуля.
Один раз Ловсон видел, как рехнувшийся тактик попытался избить слугу Калькулятора. С тем же успехом можно было мучить куклу. Потому что среди жрецов Калькуляции живых людей нет. Творение Медикариума во всех красе. Огромная равнодушная машина наблюдателей.
Но в чем их нельзя упрекнуть, так это в необъективности. Мертвецы, как известно, сомнений не имеют.
«Итак, чего ради ты сюда приперся, Элай?»
Пальцы пробежались по пульту, отлавливая последние отчеты, пропущенные за время отсутствия. В основном списки погибших, списки эвакуированных Эрзархом, сухие цифры последнего доклада от Даэра. Так… Синтезаторы не справляются. Больничный блок переполнен. Карцер переполнен. Всего пять дней прошло, а уже волнения среди