Ничего. Выберемся. Еще чуть-чуть. На владимирских летописных часах еще только «без пять одиннадцать». Еще пять минут истории, и начнется новое будущее. Потому что всегда были, есть и будут люди, которым не всё равно. На них и держится Русская земля.
– Господи, какая же красота! – воскликнул обычно неэмоциональный губернатор, взглянув с боголюбовского обрыва на ангельский силуэт Покрова на Нерли. – Кажется, будто и нет на земле другого такого зрелища и красоты такой!
Толпившийся вокруг первого лица «партхозактив» стал с воодушевлением поддакивать.
– Только кто же это разрешил садовые участки так близко к памятнику истории строить? Вы сами поглядите, что делается. Наступают на нашу «жемчужину», как фашисты под Ельней. Скоро все луга оккупируют! Куда смотрите?
– Всё по закону, Юрий Андреевич, всё по закону, – затараторил первый зам. – Выделяем участки для нужд трудящихся, в соответствии, так сказать, с заслугами, в порядке очереди. Владимирцам, как говорится, тоже ведь отдыхать надо, восстанавливаться, так сказать, после трудовой вахты.
– А у Вас, Степан Петрович, у самого-то где дача? Уж не тот ли средневековый замок на краю садового товарищества? – И губернатор указал на зловещие очертания трехэтажного особняка с островерхими башенками, выпиравшими из-за бастиона краснокирпичной ограды.
– Ну что Вы, Юрий Андреевич, это, должно быть, деловые круги, а мы-то скромно…
– Да, надо порядок наводить. Совсем вы, братцы, здесь обленились, обнаглели, распустились. Ладно, возвращаемся в администрацию. В три совещание. Кстати, который час? – спросил губернатор, бросив взгляд на старомодные наручные часы фирмы «Полет». – Мои «золотые», кажется, остановились.
– Без пять одиннадцать, – скороговоркой выпалил первый зам и подобострастно заглянул ему в глаза.
Ужик
Дорога в школу занимала у Миши не меньше часа – до соседнего поселка четыре с лишним километра. Идти нужно было по краю леса. Зимой холодно, метель в лицо. Утром выходишь из дома – на дворе еще не рассвело. На ногах теплые, но неуклюжие валенки, шагать в них неудобно. Миша приспособился ездить в школу на лыжах. Другое дело – весной или осенью, но и они нечасто балуют нас теплыми погожими деньками.
До школы по крестьянским меркам, кажется, рукой подать, а в плохую погоду попробуй эти четыре версты пройди! Каждый день мальчик проделывал этот путь дважды – туда и обратно.
Время после войны было тяжелое, голодное. Особенно в деревнях, где за военные годы иссякли все запасы. Не только есть, но и сеять и сажать было нечего. Люди недоедали. Чувство голода было постоянным спутником человека. Больше всех страдали дети.
Взрослые крутились как могли: готовили еду из старых картофельных очисток, мололи остатки собранного в поле зерна и пекли грубые лепешки. Летом