Изумление выразилось на лицах всех присутствующих; с лица же королевы при имени сэра Кэя исчезла милостивая улыбка, а ее взор выражал отчаяние. Паж между тем шептал мне на ухо насмешливым тоном:
– Сэр Кэй, в самом деле! Так я и поверил! О, назовите меня как хотите, браните меня сколько угодно. Через две тысячи лет, пожалуй, люди будут также нагло выдумывать и лгать, лишь бы только подчинить себе других!
Все взоры обратились на сэра Кэя, и в этих взорах выражался суровый вопрос. Но он был готов на все и оказался на высоте. Он встал, вполне удачно исполняя свою роль, и объявил, что расскажет все как было, совершенно точно, называя только факты, не комментируя их, лишь истинную правду.
– А когда, – сказал он, – сами вы найдете эти подвиги достойными и славными, то воздадите почести тому сидящему здесь могущественному и храброму человеку, лучше которого еще никто не умел в рядах христианских войск наносить удары мечом и отражать неприятеля, защищаясь щитом! И этот человек среди вас!
Тут он указал рукой на сэра Ланселота. Ах, он перехитрил всех и это был самый точный удар! Затем он стал рассказывать, как сэр Ланселот в поисках приключений вскоре нашел их: он убил семь исполинов одним взмахом своего меча и освободил сто сорок две пленных женщины. Затем он отправился далее, искать приключений дальше; вот он нашел его (сэра Кэя), сражающегося в отчаянной борьбе с девятью иностранными рыцарями; тогда он, сэр Ланселот, вызвал их на бой и стал сражаться один и победил всех девятерых; на следующее утро сэр Ланселот встал очень рано, надел на себя доспехи и вооружение сэра Кэя, сел на его коня, отправился в дальние страны и победил там шестнадцать рыцарей в одной серьезной битве и тридцать четыре – в другой; всех этих пленников, точно так же, как и девять предыдущих, он заставил дать клятву, что они в Троицын день будут при дворе короля Артура и предадут себя в руки королевы Гиневры, назвав себя пленниками сэра Кэя, сенешаля, и добычей его рыцарского мужества; вот здесь уже полдюжины этих пленников, а остальные прибудут тогда, когда излечатся от своих тяжких ран.
Как же умилительно было смотреть на королеву! Как она вспыхнула и улыбалась, какое смущение и счастье выражал ее взор, какие она бросала взгляды на сэра Ланселота, за что в Арканзасе он был бы сразу приговорен к расстрелу.
Все восхваляли