Но вот отголосок пугачевского бунта, явившийся первым примером интеллектуального «инакомыслия», явился памфлет Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».
Книга была издана с разрешения цензуры в 1790 году. Когда Екатерина ознакомилась с книгой, она повелела арестовать Радищева и отдать его под суд. Действительно, было чего опасаться императрице! Книга обличала крепостное право, в ней подвергалось жестокой критике царствование Екатерины II. 4 сентября 1790 г. был издан именной указ, который признавал Радищева виновным в преступлении присяги и должности подданного, изданием книги наполненной «…оскорбительными и неистовыми изражениями против сана и власти царской». Сама же императрица писала в своих заметках на книге: «Сочинитель сей книги наполнен и заражен французскими заблуждениями, всячески ищет умалить почтение к власти».
На суде 24 июня 1790 г. Радищев отрекся от своей книги, признавал себя «преступным», а книгу «пагубной, наполненной гнусными, дерзкими и развратными выражениями и что написал он ее «по сумасшествию»».
Тем не менее суд приговорил Радищева к смертной казни, которую Екатерина заменила ссылкой в Илимский острог. Освобожденный из ссылки вначале Павлом I, а затем, окончательно, с возвращением в Петербург Александром I, Радищев трудится над составлением законов, в которых вновь предлагает законодательные преобразования, в том числе, и проект освобождения крестьян. Граф Завадовский, председатель комиссии для составления законов, шутливо намекнул Радищеву, что «одной Сибири тебе видимо мало».
Это шутливое заявление Радищев воспринял, как непосредственную угрозу нового заточения. Он был крайне напуган, метался по комнатам, потерял сон, говорил, что «до него добираются».
Он слег в постель, таял на глазах, изнемогал, был беспрестанно тревожен.
В ночь с 11 на 12 сентября 1802 г. Александр Радищев с целью самоубийства выпил стакан «царской водки» и умер в страшных мучениях.
Уже после Октябрьского переворота В. Ульянов (Ленин) причислил А. Н. Радищева к числу первых революционеров наряду с декабристами и революционерами-разночинцами 70-х годов XIX века, а нарком Луначарский назвал Радищева «пророком и предтечей революции» (в книге Радищева читатель не найдет ни призывов к революции, ни пророчеств падения самодержавия). Все это неправда, выдуманная большевиками, в угоду своей идеологии. Правда только в том, что Александр Радищев был психически болен. Конечно, им овладевала доминирующая идея реформаторства, которую не поколебали даже тяжелые испытания Илимского острога, а покончил с жизнью он в результате развития острой паранойяльной реакции с исходом в raptus melancholicus (взрыв тоски).
Это лично мое мнение, которое ни в коей мере не ставит под сомнение идеи благородного труда, бросившего дерзкий вызов самодержавию.
В царствование Александра I (1777–1825 гг.) – этого «властителя слабого и лукавого, плешивого щеголя, врага труда» (так несправедливо