Оксана вздрогнула, уж слишком точно этот образ повторял ее ночной кошмар. Она стала слушать внимательно.
– Тогда мы и начали ссориться с Машей. Я настаивал, что это просто детские фантазии, она же стала возить тебя по шарлатанам. Считала, к тебе привязался злой дух или демон. А уж если Маше что-то взбрело в голову… – он махнул рукой и усмехнулся, – сама знаешь. Так продолжалось, пока ты не пропала.
– Как пропала? – встрепенулась Оксана.
– По-дурацки получилось. Вот только что ссадил тебя с коляски, отвернулся, чтобы забрать игрушку, а когда повернулся, тебя уже не было рядом. Я звал и звал, обыскал весь двор, оббежал вокруг дома – да разве мог трехлетний ребенок за столь короткое время так далеко уйти? Тебя не было пятнадцать минут, за это время мы разругались с Машей в пух и прах. Думаю, тогда она и стала такой… – он запнулся, – такой нервной. Она просто боялась тебя потерять.
– Да, – шепотом произнесла Оксана. – Мама всегда ругалась, когда я задерживалась в школе или уходила к подруге с ночевкой.
И замолчала, с тоской глядя в окно.
– Ты нашлась так же внезапно, как и пропала. Мы с Машей высказали друг другу все, собрались уже звонить в милицию, а ты сидела в трех метрах от нас, в песочнице, и увлеченно лепила куличики.
– Может, не заметили? – предположила Оксана.
Отец поджал губы.
– Может. Хотя обыскали каждый квадратный сантиметр двора. Маша тогда очень кричала, а ты не понимала, почему, и заплакала. А потом как-то все прекратилось. Я имею в виду, все эти ночные приступы и странные фантазии. О дяде ты больше не вспоминала, здоровье наладилось. Доктора сказали: переросла. А мы не знали, что и думать, и поэтому тоже предпочли об этом не вспоминать.
– А потом ты ушел.
– Ты ведь понимаешь, насколько Маша тяжелый человек. А после этого случая…
– Ты бросил меня, свою дочь! – перебила Оксана. – Ушел от больного ребенка со странными фантазиями и ее истеричной мамаши, так?
– Медвежонок, ты не совсем правильно поняла…
– Я поняла, – она поднялась, с грохотом отодвинув стул. – Когда мама доверила меня тебе, она не предполагала, что так легко можно потерять трехлетнего ребенка! Она переволновалась, едва не сошла с ума! Потому что ее – ваша! – дочь могла погибнуть! А что сделал ты? Свалил при первом удобном случае!
Она задохнулась, сжала ладонями виски. В них тяжело колотился пульс.
– Мужикам не нужны ни больные жены, ни проблемные дети, – вытолкнула с горечью давно покалывающие язык слова, в которых была и злость на Артура, и обида на родителей, и страх за Альбину. – Так просто отстраниться, забыть, забиться в медвежий угол, лишь бы ничего не связывало с прошлым! Не приезжать даже на праздники, откупиться мизерными