Как думали простушку отыскать.
И, чтоб она им голыми руками,
Из чертовой Бразильской кутерьмы
Вытаскивала золото и камни,
Которые белогвардейский дед
Сто лет назад из Петербурга вывез. —
И всю историю Анжеле рассказала.
С подробностями – негр недружелюбный,
Чуть дышащие дедушка и бабка.
Амур, колчан и стрелы на стене.
– А что Наина, что нам не слетать?
Заехать также в Рио-де-Жанейро.
А там уже рукой подать до Кубы,
Где я в Гаване девочкой росла. —
Анжеле очень нравилась идея.
– Ну, может быть, и съездим, только позже, —
Наине думать не хотелось о «потом»,
Когда её дела теперь решались.
– Узнаю, где в Сан-Паулу тот дом.
Так ты сказала – братья приезжают? —
– На той неделе. Только лишь Луис.
Посмотрит и расскажет остальным,
Как их сестра-москвичка поживает.
Мы встретимся, когда он будет здесь,
Похвастаюсь, кто у меня в подругах. —
Приезд Васильева дал старт началу действий.
Наина выехала следом за звонком
И информацией, что правильный Артём,
Как думал – он приедет прямо в офис.
В Сокольники не очень близкий путь.
Приедут, где-то так, одновременно.
Она не делала стремительных рывков,
Поскольку не должна приехать первой.
И вычислила верно – «Мазда 6»,
Лошадка из Васильевских конюшен,
Уже прибилась на парковочный причал.
Васильев показался ей нервозным,
Взволнованным, что уж наверняка.
Он двинулся навстречу ей к дверям.
Наина максимум любезности в улыбке
Без напряжения сумела заложить.
Он даже подхватил её под локоть,
Провел её до кресла у стола.
Она не видела, как молодой верзила,
Чьи мышцы выступали сквозь халат,
Наглаженный, крахмальный, медицинский,
Бесшумно притворил за ними дверь.
– Наина Львовна, до чего я рад вас видеть, —
Артём ей очень искренне сказал. —
– Похоже – в медицине новый шаг.
И вы – источник важного открытья. —
Наина думала: «не думать ни о чём,
И вовсе ни на что не отвлекаться.
Сказать ему быстрее, и уйти».
Васильев же продолжил свой рассказ:
– … пришли к невероятному эффекту.
Мы сможем консервировать людей
В особом состоянии эмоций.
А если пациент не хочет жить,
То мы даем повышенную дозу.
И жизнь его стремительно течет,
Вмещая все возможные желанья.
Он чувствует, что наступил предел.
И кончит жизнь на апогее счастья! —
Наина его пламенные речи,
Сумела пропустить мимо ушей:
– Мне нужно, дорогой Артём Семёныч,
Вернуть мои те самые бриллианты.
Вы помните, я их тогда дала
На время? Вы достраивали