Лицо Мокина было красное, когда он подскочил к Фишеру, готовый, кажется, разорвать его в клочья.
– Пожалуйста, простите. Я очень испугался.
– Простить тебя? А знаешь ли ты, падаль, что было бы с твоими немецкими друзьями, если бы ты сбежал? – Мокин прохрипел это с ненавистью в лицо Фишеру.
– Я не собирался убегать, поверьте, – Фишер покачал головой.
Мокин увидел все же что-то странное во взгляде старика и пристально вгляделся в темную глубину леса.
– Кто был в лесу? Твои сообщники? Сколько их? Где засада? Ты понимаешь, сука вражья, что я имею полное право тебя пристрелить?! Панов, давай туда! Мухой метнись, все проверь! – орал Мокин.
Панов бросился в чащу, но вернулся обратно подозрительно быстро.
– Нет там никого!
– Вам, мудакам, ничего доверить нельзя!
Он выхватил винтовку из рук Панова, взвел затвор.
– Дубин, не спускай глаз с этого гада, – приказал Мокин другому солдату и бросился в лес, на ходу выкрикивая:
– Убей его на фуй, если двинется! Патрон в ствол дослать!
Дубин вскинул винтовку и встал за телегу, словно враги должны были появиться из леса в любой момент. Чувство высокой ответственности за порученное дело и гордость переполняли его. «Я буду… Я готов…. Так точно… Не волнуйтесь, товарищ командир! Я до последнего патрона…»
Вскоре Мокин, тяжело дыша, вернулся из зарослей.
– Никого нет. Ладно, поехали, – Мокин злобно глянул на Фишера и дернул поводья. – Я все едино дознаюсь, жаль, что сейчас пора!
Процессия снова двинулась по дороге к Каменному Ручью.
Всем пришлось идти пешком, держась возле телеги, на которой были навалены звериные туши.
Во всей этой кутерьме Мокин позабыл про записи на берестяных рулонах. И лишь некоторое время спустя он велел:
– А ну, покажь мне свои секретные писульки, Фишер.
Йозеф неохотно полез в торбу и подал небольшой свиток бересты офицеру.
Мокин попытался распрямить рулон, но хрупкая кора раскрошилась в его пальцах.
Гримаса боли исказила лицо Йозефа, как если бы береста была частью его физического тела.
– Чего это ты мне суешь? Что за труха какая-то? – Мокин крутил перед глазами кусочки коры.
– Это мои заметки, записи. Самое ценное, что у меня есть. Позвольте мне оставить их у себя.
– Ну ты даешь, вражья сила, совсем дурной! Это ж вещественные доказательства, что ты немецкий шпиен. Бьюсь об заклад, что наш начальник будет этому весьма рад.
– Они безвредны. О чем я мог шпионить в глуши сибирской тайги? Пожалуйста, не забирайте их! – Йозеф прижал сумку к себе.
Но Мокин не слушал. Он грубо выхватил сумку из рук Фишера.
– Это не мое решение сейчас. С этого момента ты принадлежишь Лагерю. Начальник решит! – В голосе офицера слышалась некоторая радость, как будто он переложил груз на плечи