– Я родился в Вильно в 1901 году, – миролюбиво ответил Йозеф.
Допрос занял не более десяти минут. Из-за непонятного диалекта переводчика и потому, что тот часто обращался к вождям и только иногда непосредственно к раввину, Йозеф мало что понял.
– Послушайте, ребе, я действительно хочу помочь вам. Просто скажите, что вы делаете, кроме того, что читаете Тору? – искренняя просьба звучала в голосе молодого человека, то ли по несчастью, то ли по собственной воле оказавшегося здесь.
Йозеф, наконец, поймал взгляд его здорового глаза.
– Что я могу делать, я – раввин! Я знаю Талмуд и гематрию, – Йозеф ответил на идиш. Он хотел поскорее закончить эту комедию и вернуться обратно в свой угол.
Переводчик протрубил носом в свой необъятный носовой платок витиеватую мелодию и принялся что-то объяснять офицерам по-русски.
Жестокий жрец вскочил с места, что-то доказывая старшему офицеру, но тот, не обращая на него внимания, продолжал писать на листе бумаги.
Йозеф не понимал, о чем они спорят, но было ясно, что речь идет о нем. Старший вдруг оборвал офицера резким замечанием.
Подчиненный, красный и разгневанный, с размаха плюхнулся на стул и с нескрываемой злобой посмотрел на Йозефа.
– Что я сделал не так? Почему я здесь? Где моя жена и сын? – в отчаянии выкрикнул Йозеф, глядя на переводчика, как если бы тот мог ответить ему.
– Ребе! Здесь вы не можете задавать вопросы, – неприкрытый страх мелькнул в здоровом глазу насмерть перепуганного парня.
Начальник встал и прочел вслух то, что было написано на бумаге.
– Вам повезло, ребе, – переводчик откашлялся, не скрывая волнения. – Они решили, что вы виновны лишь в том, что помогали врагам советского народа. Слава Богу, за это вы получили только десять лет спецпоселения. Это просто десять лет труда. Слава Богу!
– И почему мне так повезло? Я потерял семью, теперь должен провести десять лет в кандалах из-за того, что дал кусок рыбы бедному незнакомцу? – Йозеф пытался сохранить спокойствие. – Пожалуйста, скажите им, что я невинный человек. Я не сделал ничего плохого…
– Они могли послать вас в трудовой лагерь строгого режима. Это была бы верная смерть. Они могли приговорить вас к смертной казни, как врага народа, – грустно сказал переводчик.
– Они уже это сделали, – Йозеф посмотрел на «жреца» и поймал его жесткий холодный взгляд. Хрупкая надежда, что ужасную ошибку можно будет исправить, исчезла.
– Почему вы делаешь такая ужасная вещь, чтобы погубить меня и моя семья? – дрожащим голосом, с трудом сдерживая себя, проговорил Йозеф.
Офицер Мокин понял. Кривая гримаса сморщила его лицо, как будто у него неожиданно заболели все зубы. Он отвел глаза.
Спустя несколько дней Йозеф Фишер, раввин из Вильно, спецпоселенец,