– Не откажусь, Татьяна Борисовна. Спасибо.
Полина отвернулась к окну. Чувство смятения навалилось неподъемным грузом. Плечи сдавило. Она не то, чтобы не хотела видеть Гризманна у себя дома, она вообще никого не хотела впускать в свою жизнь.
***
Перед Робертом суетилась Татьяна Борисовна. По большому счету она же ухаживала за ним как за дорогим и важным гостем, напрочь позабыв, что практически ничего не видит. Она даже сослепу сумела разглядеть марку часов на его запястье, выгравированную муравьиным шрифтом.
Полина в основном молчала.
Без аппетита гоняла по тарелке кружок огурца и смотрела сквозь Роберта и мамы. Этим двоим было неплохо совместно. Интересно.
Чего не скажешь о девушке, мечтающей поскорее свернуть трапезу и уйти из дома. Прогуляться.
Возможно, съездить к морю.
Она еще не была на море.
Не здоровалась с ним и не общалась.
Полина любила разговаривать с морем. Оно ей отвечало. Всегда. На любые вопросы у него был ответ и свое собственное мнение. И пять лет назад девушка ему даже завидовала.
Сейчас она смогла бы с ним поспорить. Сейчас у нее есть свое мнение.
– … конечно. Правда, Полина? – донесся до девушки обрывок фразы Татьяны Борисовны.
– Что? – переспросила, глядя попеременно на мать и на Гризманна, внимательно блуждающего по лицу Полины.
– Ты где летаешь? Я сказала, что в среду ты абсолютно свободна и сможешь сходить с Робертом на уличную выставку… – задумалась, припоминая, – как ты сказал Роберт?
– Выставка художников стрит-арта, – не растерялся парень.
– Точно, – благодарно улыбнулась ему женщина.
Полина опешила.
С глухим ударом опустила локти на обеденный стол так, что Татьяна Борисовна нервно заморгала. Этот вахлакский жест женщина ненавидела. Так делал Он. Невоспитанный чурбан.
– Я не знаю, – уверенно отчеканила, глядя в глаза родительнице. – Обещать пока не могу, – перевела внимание на Роберта, отчего парень смутился.
– А какие у тебя дела, Полина? Меня будешь караулить? Сходи с парнем, развейся и…
– Мама, – жестко обрубила, – давай я сама решу? – гаркнула так, что задребезжал стакан с водой.
Это было грубо. По отношению ни сколько к матери, сколько к Гризманну, и Полина это понимала. Да вот только она уже не та девочка, радеющая о чувствах других.
И контролировать свою жизнь Полина больше никому не позволит.
Хватит. Удивительно, насколько быстро Татьяна Борисовна сориентировалась и вновь попыталась взять под контроль жизнь Полины.
Но теперь у девушки имелось достаточно внутренней силы воли, чтобы противостоять. У нее были «очень хорошие» учителя…
– Ну…кхм, – откашлялась женщина, – хорошо. Я просто хотела, чтобы ты…
– Роберт, чай или кофе? – перебила мать Полина.
А это было еще грубее. Негостеприимно и показательно. Просто кричало о том, что кому-то пора