А Руси накануне приснился сон. Во сне она почему-то была цветком. Полевым одуванчиком. Но её бутон был закрыт. Поникший бутон качался на продувном ветру, а с неба косыми злыми струями хлестал дождь. И вдруг сон изменился. Из-за Восточного Кряжа выплыло Солнце. Долгожданное и позабытое. И – незнакомое. Его свет распространялся волнообразно. Словно Солнце было Океаном, набегающим на берег. С какой радостью и трепетом Русь-Одуванчик повернулась к нему – и раскрылась так, как расширяются зрачки изумлённого человека! Она тянулась изо всех сил к Солнцу-Океану и вдыхала набегающие волны. И удивительно: волны были словами незнакомой и радостной песни, совсем непохожей на пугающие заклинания Самана! Эти нежданные трансформации Солнца, превращающегося в Океан, который в свою очередь становился Музыкой и Словами, были чем-то до головокружения знакомым. Русь знала, что волшебство превращений и есть То, к чему она стремилась каждый миг, растворяясь между вдохами и выдохами в пенном безмыслии.
У Солнца были глаза. Их неторопливый внимательный взгляд был Руси почему-то знаком.
Она проснулась – и, движимая непонятным чувством, выскользнула из-под старой медвежьей шкуры, которую так любила, ничего не понимая, побежала навстречу загорающемуся в Небе утру. Было зябко, и босые ноги тут же покрылись стекающей на Землю росой. Роса плакала, но Русь знала, что это – слёзы радости. Утро плакало от радости. Почему? – хотела, может быть, спросить себя Русь, но мысль и вопрос просто не успевали за бегущими по ласковой траве ногами.
Девушка добежала до излучины реки – именно здесь она любила сидеть и вспоминать, как совсем маленькую её купал в реке отец, который тогда ещё не погиб в схватке с медведем. Русь не плакала, вспоминая отца. Она знала: и он, и мама, исчезнувшая вскоре после его гибели – живы. Они помнят и любят её, свою единственную дочь, которая была так похожа на самого удачливого когда-то в стойбище охотника Риша. Здесь, на излучине, Русь часами беседовала с родителями – и они, незримые, внимательно выслушивали её незатейливые рассказы и порой давали добрые советы. Нет, Русь не слышала их голосов. Просто слова отца и мамы вдруг возникали в её сердце – и она понимала: они ответили.
Односельчане любили Русь и часто рассказывали ей о её отце Рише, в честь которого девочка получила своё имя. Её звали к себе жить и дядюшка Гончар со своей ласковой и вечно вздыхающей женой тётушкой Ильменой, смешно кудахчущей над десятью или около того детьми, и дед Рыболов – крепкий жилистый старик с загорелым лицом и хитро прищуренными глазами, и Хранитель Меча – огромный суровый воин, имеющий четырёх жён и большую шумную семью, и даже сам Саман – пугающий всех способностью повелевать духами Ночи, Леса, Гор и Реки. Однако привыкшая к одиночеству и с малолетства обученная отцом и матерью кормить себя Русь даже представить не могла: как это она уйдёт из хижины родителей, где всё дышит памятью о них. Когда она подросла, и Саман, и Хранитель Меча всё чаще стали заговаривать с ней и приглашать к себе в гости. Особенно настойчив был Саман, но Русь до сих пор находила причины отложить визиты к активно добивающимся встречи с ней мужчинам.
Однажды Саман попытался проявить инициативу, и сам нагрянул в гости ночью. Однако, старый верный Волк, после гибели своего хозяина охотника Риша привязавшийся к его дочери, с которой вместе рос, не подпустил непрошеного гостя к хижине. Саман злобно кричал и обещал Волку наслать на него гнев Гор, но на Волка это не произвело ни малейшего впечатления. Напротив, он с ещё большим рвением стал защищать свою юную хозяйку. Когда Саман ушёл, изрыгая проклятия, Русь уткнулась во вздыбленную на загривке шкуру друга и долго, стиснув зубы, боролась с текущими из глаз слезами. Волк слизывал их со щёк девушки и понимающе молчал.
А сегодня Волк бежал рядом – и Русь чувствовала: он ощущает ту же радость, которая нежданно проснулась и в ней! Обычно Волк очень суров с чужаками. Корректен, но крайне суров. Однако, к человеку, сидевшему у излучины реки перед догорающим костром, пёс подошёл с нескрываемым почтением и склонил перед ним шею, будто в поклоне.
– Здравствуй, – произнёс человек, без страха обращаясь к Волку.
После приветствия он обернулся и, увидев девушку, встал навстречу. И сказал:
– Здравствуй и ты, охотница!
Волк предупредительно рыкнул, но было ясно, что он чувствует в пришельце друга и просто выполняет свои обязанности, объясняя гостю на всякий случай, что перед тем – его, Волка, хозяйка и что общаться с ней следует максимально вежливо.
– Ты кто? – спросила Русь.
– Моё имя