Зал казался бесконечным и пустым. Нагромождение антикварных вещей разных эпох не делали его менее мрачным, и под давлением всего этого у Хейдвиг началось удушье. Никто ее не подхватил, только тянули за собой, словно куклу, а она шла вперед, будто бы под действием какого-то наркотика. Перед ее глазами все начало сливаться в одну красно-коричневую массу, но вдруг на нее обрушился такой яркий свет, что ей пришлось сильно зажмуриться. Когда Хейдвиг их снова открыла, она оказалась в другом окружении. Нет, зал каким был мрачным, таким и остался. Но кое-что изменилось. Во-первых, Хейдвиг уже не стояла, а сидела на деревянном стуле с высокой спинкой. Во-вторых, она сидела за необтесанным столом, на котором ничего не было. И, в-третьих, пространство вокруг изменилось: стол находился на плоской вершине каменной пирамиды, над которой дул прохладный ветерок. Дальше Хейдвиг заметила вот что: на противоположном конце стола возвышалось черное кресло, а слева от нее стоял точно такой же стул, на котором сидела она сама, только пустой.
Прошло несколько минут, и Хейдвиг снова увидела, до какой степени обманчив облик любой вещи в этом месте. Крышка стола раскрылась и перевернулась. Вместо досок оказался мрамор. После того, как снизу появились сервированные подносы с едой на тарелках из саксонского фарфора, половинки крышки сомкнулись. Подносов только два, один из них подъехал к Хейдвиг, а второй – по направлению к пустующему стулу. На тарелке у Хейдвиг было два больших горячих тоста с сыром и кофе со сливками, и она, не заставляя себя ждать, начала есть. Это не напоминало по вкусу привычный ей джанк, которым она питалась последние месяцы, тусуясь по разным забегаловкам или покупая еду с рук на улице. От желания съесть все за один миг сдерживало платье. Не успела Хейдвиг схватить тост руками и откусить от него большой кусок, как платье сжало ее со всех сторон – так тесно, что ей пришлось выплюнуть еду на тарелку. Платье ослабило свои тесные объятья только после того, как Хейдвиг взяла вилку и нож, и начала нарезать тосты маленькими кусочками. Не лучше вышло и с кофе. Сливки были в отдельной посудине. Дрожащими пальцами Хейдвиг взяла ее и пролила на платье одну каплю. От этого одежда, вероятно, взбесилась, потому что Хейдвиг едва не задохнулась. После этого Хейдвиг совсем расхотелось сливок, и она медленно, помня свой недавний опыт с тостами, допила кофе.
– А ты начинаешь делать