Вспоминал минуты две-три. Уже хотелось идти к Лизе, но стоило мне приподняться, как я обнаружил устройство в своей руке. Такое бывает.
– С кем ты там так долго разговаривала? – спросил я у Виктории, как только та поднялась с лестничной ступеньки и зашагала вниз.
– Патрик уже в части. Звонил мне. Сказал, их мобилизуют для чего-то.
Старшая дочь никогда не отличалась особыми знаниями в каком-то деле. Она переняла лишь половину всего самого лучшего у своей матери – внешность. Отсюда и безразличие к независимому от нее миру, что объясняет ее неосведомленность в глобальных общественных процессах. Не хочу говорить, что она глупа и в чем-то неправа, нет. Просто у девочки всегда была сфера собственных банальных и в то же время правильных и естественных ценностей – ее заботило здоровье и благополучие близких, поддержание уровня «хороших» оценок в школе, ведение дневника и эстрадная мечта. Отсюда и нежелание интересоваться чем-то, выходящим за рамки ее обыденности. Так, зная, что Патрик вполне вероятно будет подвержен опасности, Виктория вряд ли захочет понять, что из себя представляет источник той самой опасности.
– Страну охватила какая-то эпидемия, вот военных и беспокоят. Патрик будет следить за порядком на улицах, не более. – На самом деле я не знал, что происходит. А говорил так лишь для того, чтобы девочке стало легче. Мало ли, что у нее на уме.
Затем мы сели завтракать, и я щелкнул гостиный настенный телевизор. В общем, сразу об этом пожалел.
Первый попавшийся канал крутил свежие записи с мест, куда добралась эпидемия. Так как комментарии к происходящему были не самые успокаивающие, я моментально щелкнул на другой канал. Там кадры и речь оказались еще ужаснее. Третий канал вообще прогнозировал скорое распространение эпидемии по всей России. Тогда я, сделав лицо, будто бы ничего плохого не показали, выключил телевизор.
– Хорошая погодка, кстати. – Мне показалось, что этим трепом я скрою накатившее меня волнение, однако этим я только усугубил ситуацию: выражение моего волнительного лица привлекло к себе еще больше внимания, а я стал казаться чуточку наивнее.
Дети окинули меня в чем-то подозревающими лицами и переглянулись друг между другом. Затем Фабиан пожал плечами, глядя на Викторию, перевел глаза на меня и сказал:
– Пап, вообще-то, у нас у каждого в комнате есть телевизор. И я так же, как и ты, смотрю его.
– А что – мы переглядывались из-за этих мерзких картинок? – Виктория приподнятой кверху ладонью и косым взглядом указала на телевизор. – Я думала, это из-за пересоленного бекона, – добавила она. В ответ на что Фабиан недоуменно посмотрел и глумливо покачал головой.
Затем раздался звонок. Я сразу почуял, что это Мак, и, когда взглянул на экран, удостоверился