– Извини, Аль, я решила, что можно взять поиграть домой, очень хотелось…
Она не успела закончить свою покаянную речь, лицо Али вытянулось от удивления, выхватив перстень из рук Веры с криками: «Мама! Мама! Перстень нашелся!», – убежала в соседнюю комнату. – Его Вера взяла поиграть! – восторженные крики донеслись до Вериного уха, она сидела красная как вареный рак.
Затем был совместный чай и благодарности, что вернула перстень:
– Он же ещё от прабабушки моей достался, – со слезами говорила тётя Галя, Алина мама.
А Вере сквозь землю хотелось провалиться. Она чувствовала себя не меньше чем воровкой, лгуньей, а её ещё и благодарят. Хорошо, что нашла силы прийти и вернуть перстень. Уф-ф!
С тех самых пор Вера зареклась брать чужое. Вот, а теперь с неохотой и очень осторожно при свидетелях (всё же остальных пять кроватей в палате были заняты женщинами) вытащила из первого выдвижного ящика тумбочки золотые украшения и небольшую темно-синюю сумочку. Ещё хорошо, что снаружи был замочек, Вера расстегнула его и вложила цепочку и колечко. После этих манипуляций ещё раз сходила на пост и попросила медсестру забрать сумку и передать её хозяйке.
Вера кое-как, путем небольших перестановок разместила и свои вещи в тумбочке. Поняла, что до сих пор сидит в ветровке, сняла её и повесила на крючок возле входной двери, туфельки заменила на тапочки, пакет положила в шкаф, прошла к кровати обратно, сняла юбку и футболку, надела ночную рубашку и залезла под простыню. Сколько сейчас времени? Ого, уже девятый час, не удивительно, что свет потушен, и соседки по палате спят. Говорить ни с кем не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Вера закрыла глаза. «Всё будет хорошо, всё должно быть хорошо. Господи, пусть всё будет хорошо». Вера легла на левый бок и положила правую руку на живот. «Ляля, Ляля, будь живой! Живи, Ляля!».
«Всё-таки, когда пузо уже есть как-то увереннее разговариваешь с ребенком», – размышляла Вера, – «а когда пуза нет… Но Ляля уже там, хоть ещё и пуза нет и незаметно ничего. Надо всё равно разговаривать, Ляля же там…», – наглаживала живот Вера.
Почему-то ребенка она называла Лялей, так само получилось, специально не придумывала имя ребенку.
Открыв глаза, Вера оглядела палату. Отметила, что комната очень большая и стала считать койки.