– Побудь пока здесь, – подкатил кресло к огню. – Я скоро. Только с боярином побеседую…
– Знаешь, я тебе так благодарна! – вдруг восхищённо призналась она, глядя на разгорающееся пламя. – Мне стало тепло! И вправду почувствовала: наконец-то я – дома! Душа согревается…
– Погоди, – вдохновился Ражный. – Спроважу Пересвета, вычищу баню от скверны… как у тебя вычистил, и поведу смывать дорожную пыль.
– Мне и так хорошо, – по-кошачьи жмурясь, проговорила волчица. – От тебя исходит обволакивающая шелковистая пелена радости и тепла.
– Если немного подождёшь, будет жарко, – пообещал он, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Помнишь, как мы парились с тобой в Сиром урочище?
– Никогда не забуду…
Договорить ей не дал калик, нарисовавшийся в дверном сводчатом проёме. Прислонился к притолоке и чему-то хитровато улыбался, стервец.
Ражный и отгонять его не стал.
– Будешь подбрасывать дрова, – приказал он. – Чего встал? Принеси охапку! Да ольховые бери, царские.
– Вот сразу видно – вотчинник! – с сарказмом похвалил калик, шаркая грязными кирзовыми сапогами по ковровой дорожке. – Всё у него есть: звериные шкуры, камин и даже царские дрова…
Когда он удалился, Вячеслав склонился и целомудренно поцеловал Дарью в лоб.
– Можешь даже подремать… Я скоро!
– Наклонись, – попросила она. – И поцелуй меня.
Ражный узрел её желание. Целовать в губы невесту, в том числе избранную и названую, можно было лишь в момент завершения Пира Радости. Это был древнейший и мудрый обычай, миг воссоединения двух начал, мужского и женского, по преданию, исполина и поленицы, когда они сливались в одно целое. Это было таинством брачных уз, когда узы или уста впервые смыкались, раз и навсегда.
Он склонился и поцеловал, но коротко, мимолётно, ибо волчица сама высвободила отвердевшие губы.
И в тот же миг взвился нетопырём.
– Ну, всё, иди! – улыбаясь, толкнула в грудь. – Боярин ждать не любит.
Напоминание о боярине вмиг приземлило его.
– Он лишил моего отца судьбы аракса, – проговорил Ражный, ощущая земное притяжение. – Искалечил руку…
Голос Дарьи вдруг стал низким и каким-то властным, как и мгновение назад – уста.
– Забудь о мести. Помни, ты вернулся из Сирого не для того, чтобы посчитаться с Пересветом.
– Он не имел права перешагивать порог моего родового дома. Чтобы не искушать меня местью.
– Наверное, у боярина есть к тому причины, – жёстко произнесла волчица.
Ответить Ражный не успел: калик принёс охапку дров, с грохотом высыпал возле камина.
– Сейчас погреем невесту! Вотчинник, а топить камин не умеешь. Ну, кто же в клетку кладёт дрова? В пирамиду составлять надо. Вот так! Это же тебе не русская печь…
И голой рукой стал перестраивать в камине горящие поленья.
Не