– Боюсь, в газетах уже написали все то, что вы, сеньор Сабадель, стараетесь охранять как совершенно секретную информацию.
– В газетах? Но у вас ведь нет… я имею в виду, вы ведь закрытый орден.
– Закрытый. Но затворничество – не самоцель, а средство для сохранения нашего уклада. Мы не пропускаем мимо ушей то, что происходит снаружи, пусть и не участвуем в этом. Затворничество, сеньор Сабадель, это не тюрьма. Мы покидаем эти стены, чтобы голосовать на выборах, проходим профессиональные курсы… у нас даже есть молитвенный дом за пределами монастыря – для тех, кому нужно провести несколько дней в уединении и тишине.
Сестра Мерседес сделала паузу, и хотя она сидела прямо напротив посетителей, казалось, обращается она к ним откуда-то сверху.
– Мне, например, хоть я и чувствую себя неплохо, в мои девяносто с лишним приходится покидать эти стены, чтобы посетить докторов. Вот и накануне пришлось отлучиться. – Она помолчала и пояснила: – Артроз.
– Вот как, надеюсь, вам лучше… – начал было Сабадель, но настоятельница остановила его пренебрежительным взмахом руки и привстала, словно демонстрируя, что она в прекрасной форме.
– Ревматолог хорошо обо мне заботится, а в приемной у него полно всякой прессы, вот в одной из газет и оказалось фото этого юноши, – взгляд на Оливера, – в дверях его дома, где, как там было написано, обнаружили детский скелет.
Сабадель и Редондо ошеломленно молчали. Оливер с сомнением посмотрел на полицейских, он-то помнил толпы журналистов и фотографов, осаждавших последние пару дней виллу. Сестра Пилар не сводила влюбленного взгляда с настоятельницы и улыбалась. Голос подал Сабадель:
– И вы догадались…
– Любой бы догадался, сын мой.
– Тогда прошу вас быть благоразумной.
– De nihilo, nihil, – ответила старушка и тут же сама перевела, лукаво улыбнувшись: – Из ничего ничто и получается.
Лейтенанта Редондо начинало раздражать, что настоятельница подтрунивает над ними, будто они какие-то школьники. Она решила взять беседу в свои руки, раз уж от Сабаделя нет толку.
– Сестра Мерседес, мы не намерены злоупотреблять вашей любезностью, у вас наверняка хватает забот, – она указала на огромное полотно, над которым трудилась монахиня. – Мы лишь хотим узнать, есть ли связь между мезоамериканским божеством с каким-то местом здесь или вообще в Кантабрии. Вы обладаете обширными познаниями в культуре, искусстве и истории этих краев.
– Это единственная мастерская в Кантабрии, которая занимается реставрацией произведений искусства, – ответила настоятельница, пристально глядя на Редондо. Даже если разноцветные глаза лейтенанта и привлекли внимание монахини, виду она не подала. – Я уже более пятидесяти лет изучаю живопись, скульптуру и историю искусства Кантабрии. Уверяю вас, если бы я ранее наткнулась на подобного божка со змеями во рту, я бы точно такое не забыла. У христиан и мусульман змей