Я нагнулась над унитазом и перерезала пуповину, – сразу началось очевидно сильное кровотечение. Она побыла в моих руках так недолго. Она. Но так как нарастала опасность медицинского характера, которую я осознавала, пришлось опустить ее на лежащее рядом полотенце для рук. Больше не часть симбиотического союза, переполненная отчаянием и непониманием разрыва, я каким-то образом заставила себя сконцентрироваться на прикладных заботах о себе: пыталась одеться, напихать полотенец в белье, потому что кровотечение не прекратится, пока не отделится плацента. Врач пошагово объясняла, что делать, подчеркивая необходимость добраться до ее кабинета: быстро, с ребенком в пакете, чтобы отправить его в лабораторию для тестирования.
Я бы хотела, чтобы у меня хватило сил провести больше времени вместе с ней, пока она еще была частью меня, до перерезания пуповины, кровотечения и первобытного порыва спасти собственную жизнь; до полотенца и совершенно неподобающего пластикового пакета. Но это казалось невозможным. Все происходило очень быстро. Мое сердцебиение. Слова врача. Кровотечение.
Сидя с ней в ванной – в ванной, где, как я представляла, я буду купать ее в первый раз или смотреть, как она плескается с братом, – я продолжала нажимать на кнопку слива унитаза снова и снова, по мере того как он наполнялся моей кровью. Это была экстренная ситуация, но я знала: если наберу 911, придется каким-то образом спускаться четыре лестничных пролета, включая те ступеньки, что на крыльце, чтобы впустить парамедиков. Я знала, что не справлюсь, да и не особо хотела, чтобы в разгар самого интимного момента жизни по дому бегала группа незнакомцев.
И еще здесь лежала она. Она. Она была больше, чем я могла представить ребенка на шестнадцатой неделе. Она казалась сильной. Она казалась возможной. В ее лице я разглядела черты, очень похожие на моего малыша Льва, моего сына, который только что лишился сестры.
Врач настаивала, чтобы я говорила с ней по телефону, пока не приедет Джейсон, который уже мчался домой через голливудский трафик. Он игнорировал красные светофоры и знаки «движение без остановки запрещено», но ему все еще предстояло петлять по заторам на бульваре Лорел Каньон. Поздним утром я написала ему сообщение об изменениях в цвете и интенсивности кровотечения, и поэтому, когда ребенок появился на свет в туалете, я сразу же снова написала ему. «Ребенок выпал. Ты мне нужен. Пожалуйста, приезжай домой», – трясущимися руками набрала я. (Именно в этот день он работал в тесном сотрудничестве с коллегами, поэтому я писала, а не звонила.)
Прилив адреналина