– Я не хочу есть. Иди сюда.
– Знаешь, вовсе не обязательно восполнять десять лет за несколько часов, можно растянуть удовольствие.
– Иди сюда, – повторил Ливий. – Я хочу кое-что спросить.
Эльфийка приблизилась к кровати и села на одеяло, запахнув полы длинного шелкового халата.
– Как зовут твоего приятеля-сутенера?
– Фуад.
– Фуад Талеб?
Тара насмешливо изогнула бровь. С остатками ночного макияжа и встрепанными волосами она походила на деревенскую замарашку, но Халиф решил, что в этом образе есть что-то трогательное.
– Ты его знаешь?
– Можно сказать и так. Давно ты на него работаешь?
– Я уже говорила, что не работаю на него. Мы друзья.
– Фуад Талеб выжимает деньги даже из камней – и уж точно не позволит кому-то жить за его счет. Если он не поставляет тебе клиентов, то сам трахает пару раз в неделю. И иногда по выходным. У тебя сигареты есть?
– Я не курю. Чего ты к нему прицепился? Может, он иногда и поставляет мне клиентов. Между прочим, это большая честь. Он редко снисходит до простых смертных. Важный человек, влиятельный бизнесмен, как говорят в Европе.
Отряхнув валявшуюся на ковре одежду, Ливий критически оглядел джинсы. Он повесится, если проносит это тряпье еще сутки, но денег на дорогие шмотки у него не было, да и купить их особо негде. В машине он нуждается больше, чем в брюках и рубашках от кутюр, но о ней можно только мечтать. Будь у него транспорт, он бы поехал за город и узнал, что случилось с виллой. А потом нашел бы кого-нибудь, кто знает, где сейчас Эоланта. Забирая коды от швейцарских счетов, Владимир советовал их записать, но паранойя, помноженная на предвкушение десятилетнего срока, мешала Халифу мыслить здраво. Теперь заветные комбинации цифр лежали в сейфе друга под надежной охраной. Проблема была только одна: Ливий и понятия не имел, где находится этот сейф, и мог только догадываться о том, какое имя теперь носит друг. А в то, что он прилетит в Алжир спустя десять лет, верилось с трудом.
Не то чтобы у Владимира была плохая память на даты, просто он имел привычку мерять окружающих по себе. Халиф мог покалечить или убить кого-то из сокамерников, но честно отбывал тюремные сроки до последнего дня. Мистер Ковалев попадал за решетку четырежды, умудрялся сбегать даже из карцера и верил, что друг поступит так же. Социальные работники, с которыми Ливию доводилось беседовать в европейских и американских тюрьмах, втирали ему мутные истины о нормативном поведении и уважении к чужим границам. Он отвечал, что уважает чужие границы, но только в том случае, если установил их сам, и думал, что у Владимира нет никаких границ. И вряд ли когда-нибудь появятся.
– И далеко распространяется его влияние?
– Ему все сутенеры города приплачивают. Не знаю насчет работорговли и других городов, но…
– Ты давно здесь живешь?
– Около пяти лет. Он уже тогда здесь всем заправлял с парой-тройкой дружков.
– Джамаль, Динар и Азим?
Эльфийка