– Неплохо. – Заметил бывший командир роты армейской разведки. – Только скорости все ещё не хватает. Пойдём.
Они прошли ещё метров сто вдоль реки и Михалыч остановился.
– У следующей излучины, вот там, – он показал зажатой в пальцах сухой травинкой, – небольшой шалаш. Человека зовут Костя Ночкин, или Костя – ночь.
– Тот самый? – Сердце у Николая забилось, словно после бега.
– Угу. – Михалыч кивнул. – В принципе, ты можешь его живым не брать. Дел за ним столько, что на него выписан «особый розыскной лист». Помни. Это настоящий зверь. Если он тебя достанет, не знаю, как твои родные это переживут. Все. Давай. – Он на прощание хлопнул Николая по плечу, и уселся на берегу, словно собирался просидеть тут вечность.
Михалыч не сказал Николаю, ещё очень многого. И того, что верный человек уже держит Костю – Ночь в перекрестье оптического прицела Дегтярёвского винтореза ручной работы, и то, какой скандал, их ожидает. Но, это он знал твёрдо, настоящего воина можно вырастить только так. Он натаскивал Николая с тех самых лет, когда неуклюжий и забавный словно медвежонок малыш, первый раз взял в руки оружие – малокалиберный револьвер Лебеля, и неожиданно быстрым движением вскинул его на уровень лица, и вхолостую щёлкнул курком два раза, целясь в пролетающую мимо муху.
Да, он, как продолжатель династии пластунов получал и обычное казачье образование. Уход за лошадьми, разведка, захват пленного и многое другое. Но отец учил его ещё кое чему. Понимать и чувствовать людей, анализировать ситуацию на ходу, принимая решение, и давал очень подробные политические расклады по ситуации в Европе и Азии. Ну а мама тоже не отставала, знакомя сына с действиями различных веществ на организм, медициной вообще и полевой медициной в частности.
И не то, чтобы они хотели воспитать из сына что-то конкретное, но просто раз уж так карта легла, то дать ему дополнительные преимущества в жизни, было бы совсем неплохо.
Вернувшись к лошади, Николай тщательно проверил одежду и обувь, потом рассовал по неприметным кармашкам несколько полезных вещиц, и легко взлетев в седло, тронул Огонька сначала рысью, а потом пустил галопом, направляя жеребца к той самой излучине, где хоронился известный на всю Россию конокрад и душегуб Костя – ночь.
– Стой! Стой кому говорят! – Ошалевший от того, что его тянули за уздечку, и давали шенкелей одновременно, ахалтекинец вылетел на небольшую полянку, и был остановлен крепкой мужской рукой.
Зрелище ломящегося сквозь кустарник жеребца, и мотающегося в седле молодого