– Да я и сам не уйду. – в дверях нарисовался Алекс. – Разве можно уйти от нашей мамы?
Сына, судя по его виду, наши заверения не убедили. Посмотрев на папу, он огорчённо покачал головой, и умчался куда-то по своим делам.
Эригона и Александр не обратили на это никакого внимания, и начали обсуждать программу-минимум на день. Было решено, что к Хроносам мы отправимся с утра.
А вот я насторожилась. Уже давно, даже до того, как Майкл забрал себе силу Валентина (или она выбрала его себе в хозяева), я начала замечать, что сынок отличается редкостной интуицией и, особо не напрягаясь, может в какой-то степени предсказать будущее. Достаточно было вспомнить, как он почувствовал беду, случившуюся с Даниилом, когда у того застыла энергия. Или то, что Алекс попал в плен к мацтиконам. Майкл узнал об этом за секунды до меня, а ведь нас с Сашей тогда связывал обряд…
Сын предсказал и моё решение в случае провала остаться рядом с мужем. Одним словом, он действительно знает о нас даже больше, чем мы сами. Поэтому к пророчествам малыша, даже самым нелепым на первый взгляд, просто необходимо прислушиваться!
Сына я обнаружила в саду, на качелях. Неподалёку спал в шезлонге Антей. Метрах в трёх была видна загорелая спина Иксиона. Паренёк, согнувшись известной буквой, ползал по грядкам. Майкл был под надёжным присмотром.
Присев на корточки, я заглянула в глаза крохе.
– Сын, почему ты решил, что я потеряю папу? Ты что-то такое почувствовал или увидел?
Майкл, поёрзав на качелях, задумчиво посмотрел на меня. В очередной раз я поразилась тому, насколько взрослым иногда бывает его взгляд. Это я стала замечать после того, как сын увеличил свою силу. Иногда создавалось ощущение, будто в нём, вместе с энергией, поселилась и душа Валентина.
– Легко потерять того, кто теряет себя. – проговорил сынок. – Если ты не знаешь, кем являешься, ты не можешь удержать тех, кто уходит от себя. Сколько ни держи, как не удерживай, достаточно одного только дуновения ветра – и он улетит. Для того, чтобы найти его, надо найти себя.
Я удивлённо потрясла головой. До этого момента Майкл никогда не говорил столь сложными и длинными предложениями. Нет, он у меня, конечно, гениальный малый, но не настолько! И что значит это, с позволения сказать, пророчество? Я предприняла ещё одну попытку:
– Сын…
Но взгляд Майкла вдруг опять изменился и кроха, спрыгнув с качелей, погнался за порхавшей тут же бабочкой. Всё понятно: "приход" закончился, и мой сын снова обычный ребёнок. Ох, хоть карауль его теперь… Нет, я лучше с Даниилом поговорю на тему предсказаний моего сына. Я готова быть матерью гениального ребёнка, но о том, что этот ребёнок ещё и реинкарнацией Нострадамуса окажется, меня никто не предупреждал!
С улицы раздался перезвон колокольчиков – это на дойку повели стадо коров. Рядом сонно гудел невидимый шмель, и сладко посапывал Антей. Иксион, напевая себе под нос "Мне дали имя Борсалино" (умудрилась же я заразить его любовью к музыке моего времени!), возился с сонным чертополохом. Я, чувствуя, как дремота мягкими лапками давит на глаза, устроилась