Раздосадованный, Ганька вернулся в гостиную к Строльманам-старшим, пнув по дороге резной стул.
– Какое вы право имеете!.. – начал было Сергей Алексеевич.
– Помолчи, папаша! – оборвал его Ганька.
Чекисты уже втолкнули в гостиную Ольгу – бледную и растрёпанную.
– Одевайся, мамзель, – зло сказал Ганька, вглядываясь ей в лицо. – Растолкуешь нам, куда собралась и что за хахали у тебя тут из окон сигают.
12
Оба они увлекались разговором и нынче опять засиделись до рассвета. За окном исчезли бабочки-ночницы, а небо над Камой пронзительно посинело. Дмитрий Платонович прикрутил фитиль пятилинейной керосиновой лампы.
– Не понимаю, папа, как ты мог отказаться от собственности?
Катя смотрела требовательно и даже осуждающе. Якутов, усмехаясь сам себе, подумал, что влюбляется в свою дочь, как когда-то влюбился в её мать.
– Ты ведь тоже отказалась от Сорбонны и Кембриджа и поехала в Пермь.
– Ты шутишь, а я говорю серьёзно! И речь не про меня!
Она и вправду была серьёзной. Внешне очень похожей на Ангелину – и не похожей ничуть по натуре, потому что Ангелина, актриса, всегда пребывала в некоем драматическом изломе духа, словно жила на экране синематографа.
– Если серьёзно, Катюша, то я согласен с необходимостью социальных изменений в России. И согласен пострадать от них.
Серые глаза Кати сделались непримиримыми.
– Ты веришь в химеры большевиков?
– Нет, не верю. – Якутов покачал головой. – Но власть – у большевиков.
– Это не значит, что ты должен их поддерживать!
– Я поддерживаю не большевиков. – Якутов старался формулировать как можно точнее. – Я поддерживаю хозяйство в работоспособном состоянии.
Кате хотелось задавать острые и неудобные вопросы. Хотелось искать ошибки в рассуждениях или поступках отца и опровергать его. Отец был статным и сильным мужчиной с чёрно-седой бородой и высоким лбом. Всегда доброжелательный, тем не менее он не пускал к себе в душу. Такие не нравятся женщинам – но если уж понравились, то на всю жизнь. Не случайно мама брала в любовники каких-то светских хлыщей или истеричек с апломбом. Из обиды и ревности она искала противоположность отцу. Катя давно поняла, что мама ему – не пара. А вот сама она вполне достойна Дмитрия Платоновича. У неё такой же твёрдый характер. И она могла быть рядом с отцом – но только на равных. Неудобные вопросы и служили объявлением о равенстве.
– Мама говорила, что до революции ты давал большевикам деньги и ходатайствовал за них перед полицией и судом.
– Да, верно, – кивнул Якутов. – Содействие большевикам оказывали многие промышленники. Но этим мы работали против революции, а не за неё.
– Каким же образом? – удивилась Катя.
– Для полноценного развития страны мы хотели получить подлинный парламент, в котором рабочие