– Вы не представляете, маркиз, – рассказывал Бен, – какого страху мы натерпелись во время нашего заточения. Каждый миг я ждал, что вот-вот мне в горло вонзятся львиные клыки.
– Да и мне было невесело, – проворчал Рокко. – Одну зверюгу я бы, конечно, задушил, но скажу вам как на духу, хозяин, по спине у меня мурашки бегали.
– Охотно верю, друзья, – кивнул маркиз. – Однако теперь все кончено. Самум прекратился. По-моему, мы с вами еще легко отделались.
– Ветер почти высушил все наши бурдюки, – заметил Эль-Хагар. – Мы умрем от жажды.
– У нас еще есть два полных. Те самые, что мы с Рокко отнесли в пещеру, – сказал Бен. – Запас, конечно, не ахти какой. Выиграем разве что день. Между тем, чтобы добраться до колодцев марабутов, потребуется дней десять-двенадцать.
– Нет ли поблизости других колодцев?
– Эль-Гедея – на западе. Расстояние примерно такое же, как до оазиса марабутов, если не больше.
– Я бы предпочел двигаться на юг, – подумав, заключил маркиз. – Будем экономить воду и подгонять верблюдов.
– Тогда выезжаем немедленно, господин, – сказал Эль-Хагар. – Промедление – смерть.
Вернувшись к каравану, они проинспектировали бурдюки и убедились, что мавр отнюдь не преувеличил опасность. Горячее дыхание самума высушило воду. Даже с учетом жесткой экономии ее хватило бы лишь на три-четыре дня.
– В крайнем случае, убьем моих верблюдов, – сказал Бен маркизу. – В их желудках всегда есть вода.
Перекусив прямо на ходу, они пустились в дорогу, огибая горный хребет, протянувшийся на много миль к востоку, словно колоссальная крепостная стена.
Эстер вновь ехала под паланкином, защищавшим ее от палящих лучей. Маркиз, Бен и Рокко скакали на конях. Мавр и оба бедуина подгоняли верблюдов, заставляя их ускорить шаг.
После самума облик Сахары изменился до неузнаваемости. Теперь пустыня выглядела беспорядочным нагромождением барханов, впадин, борозд и изрытых ветром холмов. Казалось, здесь боролись несколько тысяч великанов. Нигде не осталось ни травинки, ни кустика, ни пальмы. Безжалостный ветер уничтожил всю жалкую растительность, похоронив ее под песком и лишив верблюдов необходимой пищи.
– Этот самум настоящий бич Божий, – проворчал маркиз, с тоской оглядывая пейзаж. – Придется кормить животных финиковой мукой и сушеным инжиром.
– Ничего, – сказал Бен, – им много не надо. Горсть смоченной водой муки – и верблюд сыт и доволен. Им-то что, а вот нам придется несладко. Не уверен, что мы доберемся живыми до оазиса.
– Будем пить кровь животных, но не остановимся, – решительно заявил де Сартен.
Пока они так беседовали, караван продолжал путь под стоящим в зените солнцем. Небо совершенно прояснилось, и зной вновь добела раскалил пески.
Жара, придававшая зыбкость атмосфере над бескрайней песчаной равниной, и преломление солнечных лучей порождали