Остальной город, как и вся страна… как и весь мир – был погружён во мрак. И считался не городом, а диким местом, таким же диким, как тундра или болота. Там жили настоящие дикари, и тьму разгоняли только редкие костры, где если что-то и жарилось, то совсем не говяжья вырезка.
– Тебе не кажется, что это напоминает преисподнюю? – вдруг услышал Молчун голос Анжелы, который вернул его на грешную землю.
Прямо так и сказала. Не по-простому – «ад», а именно «преисподнюю».
– Ты просто не видела преисподнюю, – хмыкнул парень. – Ад… Ваш город скорее похож на мир, каким его видели древние. В центре, во Дворце и в Небоскрёбе – рай для избранных, для крутых. Здесь, где живут середняки типа нас, – чистилище. В рыбных сараях живут бедолаги-грешники. Это адище. А за Поребриком – тьма кромешная для тех, кого и за людей не считают.
Она ничего не ответила. Видимо, не нашла, что возразить.
– Там не рай, – наконец заговорила девушка, глядя на закат, сама похожая на модель для картины древних художников. – Не рай, а главный круг ада. Инферно. Где живут самые злобные демоны. Мне подруга такое рассказывала… Она служила в Небоскрёбе в комнате для удовольствий. Потом умерла. Ей было лет, как мне сейчас. С ней такое делали, что наш Молот покажется котиком. Там демоны, а здесь живём мы… черти помельче. Ну а за Поребриком просто неприкаянные души. Но ада там нет. И многим там живётся даже лучше, чем здесь.
– Не верю. Я сам оттуда пришёл. И там такое же дерьмо. За очень редкими исключениями.
– Ничего себе. Твои слова… хоть ты и пытаешься казаться обычным мужланом… но ты не похож на своих товарищей, уж извини, – Анжела вдруг повернулась к нему, и её взгляд из-под полуопущенных век заставил его отвести глаза. – Откуда ты взялся?
Она задавала этот вопрос и раньше. Но теперь он был не риторический.
– Ты же знаешь, что с Урала, – ответил Молчун, тщательно подбирая слова. – Мне просто повезло. В нашей деревне было по-другому. Люди жили как люди.
«А не как звери».
– Ну конечно, – недовольно произнесла Анжела. – Это ты опять сказки рассказываешь, да?
И парень подумал, что она права. Всё, что было с ним в детстве, казалось сном.
Нигде в местах, куда он приходил после этого, не было того ощущения мира и покоя – даже не для него, чужака, а для своих. Между собой местные грызлись как голодные собаки за кость даже в тех случаях, когда было выгоднее договориться по-хорошему. Так было и в рубленой без единого гвоздя деревне под Тверью, где правил человек, называвший себя боярином и запретивший в своих владениях электричество. И в торговых городках на Волге, где преступников и попрошаек вешали на