– Как Настя, – привел я к логической запятой, – в игру которой вы с Василием Абдурахмановичем втянули совершенно посторонних людей. Вы понимаете, в какое положение вы нас поставили?
Николай Петрович вздохнул так же, как совсем недавно Василий Абдурахманович:
– Вы можете всё прекратить в одну минуту. И… вы подумайте… в каком мы с ним положении. В сущности, ее ведь уже не должно быть. Господь ее придержал здесь. – Он задумался, полистал зачем-то истории болезней на столе, словно там можно было найти ответ. – Зачем-то ведь придержал? А может, и совсем оставит… Она, знаете, она тут такие перлы выдавала. Одной медсестре сказала, что ей надо вернуться к мужу. Откуда она знала, что та ушла от мужа? Но вся соль даже не в этом; потом оказалось, что эта медсестра беременна от мужа, хотя уже ушла от него к другому.
Представляете? – Он посмотрел на меня как на тайного союзника.
– С трудом. Но при чем тут вся эта больничная Санта-Барбара? – резонно спросил я.
– Вы не посчитайте меня сумасшедшим… Но… Я полагаю, что ей каким-то образом подсказывают еще неродившиеся дети.
Он удивился тому, что я не удивился.
– И бабушка, – дополнил я.
– И бабушка, – согласился он. – Бабушка, вероятно, была сильно верующей.
– Как все русские бабушки – либо сильно верующие, либо атеистки-коммунистки.
– Нет, есть еще категория хранительниц обрядов и традиций. Ну – куличи и пасхи, ходить на воскресные службы, но не забывать и про демонстрации Первого Мая…
– Согласен… Но, Николай Петрович, мы с Аглаей Ивановной, ну… – я подбирал слова, – почти решились… Хотелось бы знать, какой прогноз…
– Да какой прогноз?! – подскочил доктор, вытащил из ящика стола папку и снимки, – Вот, посмотрите, какой прогноз. – Он держал передо мной черную пленку томографии, на которую я мог смотреть даже глупее, чем баран на новые ворота.
– И что там? – напомнил я о своей некомпетентности.
– Ах! – опомнился Николай Петрович. – В общем, как я уже сказал, эта опухоль ведет себя абсолютно непредсказуемо. Вот снимок до терапии, вот после… Операция…
– Доктор, какой прогноз? – покачал я головой.
– Никакого! Я не знаю! Но когда ей стало вдруг необъяснимо легче… Мы… Я и Василий Абдурахманович… мы приняли правила игры Насти. И она сама нашла вас…
Я вспомнил пелену дождя у монастыря.
– Мы встретили Настю в ненастье. – Ничего, кроме этого каламбура, у меня в голове не было.
– И тут у нас еще ковид… Я вас-то сюда смог провести, соврав, что вы из Роспотребнадзора, – напомнил он, а я ответил другим каламбуром:
– И нам поставили на вид колючий всем нам неведомый ковид…
Я поднялся. У меня был еще главный вопрос.
– Если вдруг ей станет плохо?
– Вот мой номер. – Николай Петрович протянул визитку. – Будете оформлять опекунство? – в свою очередь, с надеждой спросил доктор.
– Похоже,