– Вот сучка! – отбросив полено в сторону, зло выругалась Галина. – Всё никак не уймётся. Старая. Ишь, что удумала. Ну, придёшь ты ещё за яйцами. Все об твою рожу наглую разобью. Своих кур уморила, вот и сиди без яиц! – прокричала она вслед убежавшей соседке и погрозила кулаком.
Отдышавшись немного, пошла в дом.
Павел уже лёг. Присев рядом на кровать, Галина осторожно дотронулась до плеча мужа и тихо спросила:
– Ты спишь?
– Не-а, тебя жду, – повернулся он, обняв, потянул к себе.
– Погоди, – прошептала она.
– Ребята ужо легли, – постарался Павел успокоить Галину.
– Не, я не о том. Скажи, только честно. Я уже старая?
– Да ты чё? Опять с Любкой поругаласи? – усмехнулся Павел. – И чё вас с ней мир никак не берёть? Вы там ешшо побоишше устройте. Завтре ведь опеть в подружках ходить будете, а потом опеть…
– Ты честно мне скажи.
– Да чёго сказать-то?
– Я действительно старая уже?
– Гала, – Павел сел в кровати, – ну какá ты старая? Тебе всего-то… – он на секунду задумался, – …тебе же… тридцать шесть годов? – заглядывая в глаза жене, неуверенно спросил он.
– Мамка моя и этого не прожила.
– Мамка твоя погибла, чёбы ты жила…
– А кто её просил об этом? Зачем она на фронт ушла? Она должна была рядом со мной находиться, а она бросила меня.
– Так война же…
– Война? А твоя почему туда не подалась?
– Моя? Дык, она же доярка, а твоя дохтором была.
– И что с того? Меня она спросила, хочу ли я сиротой жить?!
– Ну чёго ты опеть? – он прижал к себе жену и стал с жаром целовать глаза, нос, губы…
– Да, погоди ты, – оттолкнула мужа Галина. – Почему всегда все за меня всё решают? Почему?!
– Ну, кто чёго за тебя решаеть, чёго ты говóришь-то?
– Ты не понимаешь. Я так хотела в Ленинград и так никогда и не поеду туда. Я даже в Новосибирск не могу съездить.
– Дык давай поедим.
– Когда? А скотина? А дети?
– Давай на зимних каникулах? Любка за скотиной посмотрить. А то батя, видимо, ужо и не вернётси. Да и мамка…
– Да что ты его хоронишь-то раньше времени?
– Дык операцию сделали, а ему не лучше нисколько, ужо полгода прошло, а…
– Выкарабкается ещё. А Любке я животину не доверю. Отравит.
– Ну чёго ты говóришь? Никого она не отравить. Она ж только так языком мелить, а сама тебя любить.
– Любит? –