– Однако на этот раз лучицу по Земле выпустим не мы, а Перший, – бедственным тоном молвил Дажба. – Почему Перший? Люди здесь, как и на Зекрой, вельми быстро изничтожат в себе лучедатность. Поделив мир на добро и зло, они противопоставят свет, тьме. Ограничат, заключат все свои знания жесткими рамками, кои не дают возможности дальнейшему саморазвитию их сути.
– И все же, раз мы разрешили тебе Дажба управление, попробуешь иное учение и принципы в соседних системах, – по-видимому, желая окончить этот не раз возникающий меж Расами спор, строго произнес Дивный. – Только прежде чем решать подумай хорошо, ибо детей с других Галактик: Синее Око, Блискавицы, Копейщик в ближайшие системы завезут немного погодя. И также как то содеял Огнь в своей Золотой Галактике можно поселить их обоих полов, абы не свершать лишних творений.
– Дивный, – то обратился к Зиждителю дотоль молчавший старший сын Небо, Седми, смурным взором обозревающий столь прекрасную молодую Землю. – Ты словно не слышал Дажбу. – Бог на миг смолк, и в воздухе просквозила искристая россыпь огня, точно желающего поддержать потухающую искорку, впавшую на охапку соломы. И тотчас от белой кожи Седми, подсвечиваемой изнутри золотым сиянием, во все стороны брызнули ядрено красные капли света. – А меж тем Дажба не раз говорил, что в Млечном Пути хочет иметь лишь своих отпрысков. А это значит, коли ты до сих пор не понял, наша бесценность, желает поправить генетику не только зекрийцев, чеглоковцев, шалапутов, но и даже моих мануловцев и иметь нечто иное в собственной Галактике… И то, что Земля погибнет от северги, совсем не значит, что днесь надо менять все замыслы малецыка, да еще так грубо.
Седми, старший из сыновей Расов, был верно и самым худощавым, словно почасту не доедающий иль отдающий лучший кусок своим младшим, как сказали бы люди. Впрочем, он был не менее чем иные Расы высоким. Пшеничные, прямые волосы, как и борода, и усы Бога значимо короткие, прикрывали кораллово-красные с полной верхней и тонкой нижней, губы. Вздернутым с выпяченными ноздрями, говорившими о порывистости и своеволии своего обладателя, был нос Седми и напоминающими по форме треугольник, со слегка приспущенными веками, глаза. Радужка оных меняла свой цвет с темно-мышастого почти до голубо-серого, с синими брызгами по окоему, и также походила формой на треугольник. По лбу старшего из сынов Расов пролегала тонкая, как бечевка, красного цвета цепь, а мочка левого уха была усеяна капельками бледно-синих сапфиров. Обряженный также просто, как и Огнь, всего-навсе в долгополую, распашную без рукавов рубаху, только серебристого цвета, Седми явственно смотрелся недовольным, али точнее молвить чем-то возмущенным так, что дрожал от гнева его высокий, звонкий тенор.
Венец Дажбы нежданно тягостно сотрясся на голове, и миг погодя сменил цвет с белоснежного на пурпурно-красный, и Бог едва ощутимо проронил:
– Пущенной Першим… А почему Отец уничтожит